Кошачья карма - Кристофер Мур

© Christopher Moore, 1987

Перевод © М. Немцов, 2001

В 1987 году мне только предстояло выяснить, что у меня лучше получается писать не страшные рассказы, а смешные. Я рассылал ужастики по всем журналам подряд, и мне целыми пачками возвращались отказы. На многих было от руки накарябано: «Ваши истории для наших читателей слишком жуткие».

Я предпринял следующий шаг — начал посылать их только в мужские журналы: в справочнике «Писательский рынок» они объявляли, что принимают «ужастики». И снова — пачки отказов: «Вы пишете очень хорошо, но мы не печатаем короткую прозу, в которой нет по меньше мере трех наглядных изображений сцен секса». (К этому времени я уже заклеил такими отказами большую часть своего туалета.) Ага, сказал я себе. Так я напишу вам эротическую притчу. Из этих попыток и родилась «Кошачья карма». На самом деле, после того, как и этот рассказ никто не принял, весь наглядный секс оттуда я вырезал, чтобы историю можно было показывать друзьям, а они бы не считали меня безнадежным извращенцем. Поэтому перед вами — именно эта окончательная версия.

«Кошачью карму» я тоже считаю довольно сырым рассказом, но она представляет определенный период в становлении меня как писателя, поэтому я не стал ее редактировать. Вообще‑то я списал это извинение со сборников рассказов каких‑то других писателей, и оно мне кажется довольно правдоподобным и благородным. Не редактировал рассказ я не потому, что ленив. Кстати, если вы читали другие мои книги, то будете рассчитывать здесь на что‑нибудь смешное. Так вот — ничего смешного здесь нет.

Рыбак Чань был человеком бедным, но усердно работал всегда. Некоторые даже говорили, что чересчур усердно. По утрам первым выходил в море, а по вечерам последним приходил на рынок. Обычно он привозил больше рыбы, чем другие рыбаки, но торговец всегда платил ему меньше, утверждая, что рыба у Чаня не такая свежая — он же всегда приходит последним. Тем не менее, Чань терпел, привычек своих не менял, работал все дольше и усерднее, ибо верил, что если это не принесет ему пользы в нынешней жизни, то непременно принесет в следующей. Торговец рыбой же на этой его вере богател все больше и больше. Однако самую лучшую рыбу из каждого улова Чань забирал домой и делился со своей кошкой по имени Линь–Линь.

Если не считать этой черной кошки, Чань жил один. Каждый вечер он сидел у очага и ужинал вместе с Линь–Линь. Он всегда давал ей рыбью печень, чтобы шерстка у кошки была гладкой и блестела. А после ужина чинил сети: продевал грубую бечевку в большую деревянную иглу и латал прорехи, а Линь–Линь терлась о его ногу и мурлыкала. Когда же усталость брала свое, Чань на руках нес кошку на свой тюфяк. Спал он, уткнувшись лицом ей в мех, и дышал ее теплом до самого утра. Любил Чань свою черную кошку — самое мягкое в его жизни существо, единственное средство от холода открытого моря.