Таким образом, я воспринимал свой отъезд как комедию, хаос противоречий, ошибок, перемен во взглядах, словах и изображениях. Внезапно меня охватывала жажда приключений, которая бросала легкомысленного молодого человека в пропасть, но он брал всю ответственность на себя и считал, что сейчас уже поздно лить слезы.
Огромная русская равнина снова открывалась перед окнами вагона. Серое небо, луга, редкие деревья, дома, крытые соломой. Шел дождь. Сено и зерно гнило. Я пил шнапс и спал.
Вечером в Смоленске я услышал песни женщин. Они стояли между поездами, которые двигались одни на восток, другие на запад. Они пели грустные песни о своей поруганной стране и заброшенной земле, потеря которых не оправдывала никаких жертв.
Среди лунной ночи звучали пастушьи рога. Они раздавались откуда-то издали. От них веяло грустью и тоской по родине, и в то же время у этих звуков была какая-то романтика. Как привет из вражеской страны.
Вечером мы выгрузились в Ярцеве. Переночевали в амбаре, а потом целый день отдыхали в Филиппове. Там я снова наблюдал за пением и танцами девушек в вечернем свете под монотонную музыку балалайки. Девушки ходили по кругу среди молодых юношей, потом поворачивали, шли в обратную сторону и снова пели сильными молодыми голосами. Они извивались в танце, затем безмолвно переходили на медленные движения, расходились и выходили из круга.
Белые косынки выделялись на фоне заходящего солнца. Танцы продолжились снова, когда взошла луна. Мы видели, как ее свет отражался на неподвижных лицах танцовщиц. Танец сопровождался меланхолическим звучанием балалайки. Мы тоже пели и смеялись вместе с этими людьми, и этот старинный хоровод заставлял нас забыть о фронте.
Я был счастлив. Посреди России чувствовал себя снова дома. Казалось, тут была моя родина, и только в ней, в ее печали и радости мог я существовать. Только здесь моя душа находила какой-то странный отзвук.
Гроза гремела, окрашивая облака в какой-то желтоватый свет. Радуга образовала мост между кустарником ольхи, пастбищем и лесными полянами. Я направился в Воротиново, деревню, руины которой виднелись из высокой травы и изобилия цветов. Там проходила линия фронта, представляющая для нас большую опасность. Окопы русских находились близко от наших, и ночью около них разрывались снаряды.
Сорняки и цветы так сильно выросли, что в них буквально скрылся наш бункер. Расположенный на позиции у реки Вопь, он был довольно большим, и отдельные снаряды, долетев до него, взрывались у самых стен.
