С утра я выходил наружу, на белые поля.
Роща сказок
В роще сказок постепенно возник целый подземный город. Возводился один бункер за другим, и они тянулись вдоль дороги сплошной линией. Я шел мимо, вплоть до последнего бункера, к своим минометчикам по безопасной стороне, следя, чтобы меня не подстрелил какой-нибудь разведчик, входивший в поисковую группу русских.
Мы жили в довольно сносных условиях. Было достаточно места, бункер обогревался, еды хватало, лишь изредка приходилось нести службу, и на сон времени хватало.
Здесь для меня наступило время адвента, подготовки к моей дальнейшей жизни. Постоянно находясь в пути, я ожидал теперь перемен в моей судьбе. Ужас от страшных событий, которые мне приходилось пережить, чередовался с озорством и капризами. Я испытывал большую уверенность в себе и спокойно вспоминал об адвенте прошлого года...
Русские сосредотачивали против нас свои войска, и нам было приказано проявлять максимальное внимание. Начиналась оттепель. Снег таял и стекал вниз по брустверам окопов, земля размокала, снежная вода проникала в ботинки и валенки. Было холодно. Деревья, сбросившие с себя снег, уныло смотрелись на фоне серыхдней, а на глади ручьев в долине начался ледоход.
Русские со дня на день должны были начать запланированную атаку, и мы в свою очередь готовились к ней.
Четыре дня и три ночи мы не спали, ложились, не раздеваясь, в тяжелых зимних шинелях. Печь топилась постоянно, и пот стекал с наших лбов, тогда как ноги замерзали от постоянного сквозняка. Холод проникал во все щели. С плащ-палаток в бункере постоянно капало. Не помогал даже брезент, который мы натягивали. Все, чего мы касались, было влажное, грязь покрывала наши шинели и брюки. Постели на скамьях были мокрыми и грязными. Хлеб плесневел.
Мы пребывали в полной готовности. Но оружие замерзало. На обуви застывала ледяная корка. Мы ждали и смерти, и панического бегства. Было уже безразлично, настигнет ли нас русская пуля или собственный заградительный огонь, который, как мы знали, открывали специальные отряды по бегущим с позиции солдатам. А возможно, и предполагали, что можем погибнуть от истощения, замерзая в бесконечные ночи в своих окопах. Достаточно было одного часа, чтобы мы потеряли чувствительность наших рук и ног. На второй час начиналась лихорадка, тело дрожало как при высокой температуре, на третий час сознание терялось, действительность уходила куда-то вдаль, потом внезапно мы снова окунались в сумрачную и тяжелую жизнь. Мы вскакивали, хлопали руками, стучали ногами и оглядывали все вокруг. Видели рядом с собой семерых смертельно бледных солдат, с выцветшими лицами от затхлого воздуха бункера, дыма и сажи, с взлохмаченными волосами и пустыми глазами, замученных вшами.
