— Госпожа, я только этого и желаю. И мне столько надо обсудить с тобой. Ты захочешь услышать о том, что я делал, и… — Рука Владычицы крепче стиснула его плечо.
— Ты больше не оставишь меня? — Она говорила очень громко.
— Об этом я тоже хотел бы поговорить — позже, — сказал он. — Сначала позволь мне рассказать тебе об удивительной форме жизни, с которой я вступил в контакт на Фести.
Они вышли из коридора и спустились в парагравитационную шахту.
— По-видимому, это вежливый способ сказать мне, как тебе надоело здесь, — устало произнесла Госпожа.
Они летели вниз. Дерек крепко сжал ее руки, потом отпустил их и взял в ладони ее лицо.
— Пойми же, Госпожа моя, я люблю тебя и хочу служить тебе. Ты у меня в крови; куда бы я ни отправился, я никогда не могу забыть тебя. Моё заветное желание — сделать тебя счастливой; ты должна это знать. Но, равным образом, ты должна знать, что у меня есть и свои потребности.
Она сердито отстранилась.
— О, я это прекрасно знаю. И знаю, что эти потребности всегда будут для тебя на первом месте. Что бы ты ни говорил или изображал, тебе наплевать на меня. Ты выразил это совершенно четко.
Она отстранилась от него, стряхнув его руку с плеча. Перед ним встало видение: он бежит вниз по золотой лестнице и протягивает эту же руку, пытаясь задержать другую девушку. Унижение повторять самого себя — из века в век.
— Ты лжешь! Ты притворяешься! Ты жестока! — крикнул он.
Она обернулась.
— Я? Тогда ответь мне: разве ты не собираешься уже скоро покинуть меня и Эндехаавен?
Он ударил себя по лбу.
— Послушай, — пробормотал он, — надо постараться прекратить эти взаимные упреки. Да, да, я действительно думаю… Но я должен… упрекнуть себя. Я мог бы быть добрее. Но ты заперлась, когда я вернулся, не встретила меня…
— В этом ты весь: ищешь оправдания, вместо того чтобы честно оценить свой характер, — бросила она презрительно и быстро пошла в сад. Янтарь, оливковое с темно-коричневым платье и смоляные волосы — четкий силуэт в зимнем воздухе; она шла по тропинке, и ему казалось, что она не уменьшается в перспективе.
Несколько минут Дерек стоял на пороге, парализованный противоречивыми эмоциями.
В конце концов он бросился в солнечный свет.
На своем любимом месте у фьорда она кормила из рук старого барсука. Только возросшее внимание к барсуку намекало, что она услышала его шаги.
— Если ты простишь избитую фразу, я приношу тебе свои извинения. — Его боскисы подергивались.
— Мне все равно, что ты делаешь. Расхаживая у нее за спиной, он сказал:
