— Перед отъездом я слышал один разговор. На Пиридине. Эти люди обсуждали нравы нашей матримониальной системы.
— Это их не касается.
— Возможно. Но их слова дали моим мыслям новое направление.
Она молча посадила старого барсука в клетку.
— Ты слушаешь, Госпожа?
— Продолжай.
— Постарайся выслушать благожелательно. Вспомни всю историю исследований галактики… или даже раньше… вспомни исследователей Земли в докосмическую эпоху вроде Шеклтона[4] и других. Это были, конечно, храбрые люди, но не странно ли, что большинство их отправлялись на край света только потому, что не выдерживали семейных неурядиц?
Дерек умолк. Она обернулась; ее яростный взгляд стер с его лица улыбку.
— Хочешь сказать, что считаешь себя мучеником? Дерек, как же ты, наверное, ненавидишь меня! Ты не только уходишь; за свой уход ты тайно винишь меня. Не важно, что я тысячи раз говорила тебе, что хочу, чтобы ты остался, — нет; все это моя вина! Я гоню тебя прочь! Так вот что ты говоришь своим милым друзьям на Пиридине, верно? О, как же ты, наверное, ненавидишь меня!
Он грубо стиснул ее запястья. Владычица сопротивлялась и звала меня на помощь. Я подошел, но остановился, как обычно, изображая бессилие. Он ругал ее, орал, чтобы она заткнулась, а она кричала все громче, дрожа от ярости в его объятиях.
Дерек ударил ее по лицу.
Неожиданно она затихла. Ее глаза закрылись — казалось, почти в экстазе. Она вся словно открылась, предлагая себя.
— Ну, бей? Бей еще, тебе же этого хочется! — прошептала она.
Эти слова, эта поза привели его в себя. Словно постигнув впервые в жизни ее истинную природу, он опустил сжатые кулаки и отступил, уставившись на нее с открытым ртом. Его ноги не встретили опоры. Внезапно он изогнулся, вскинув руки словно для полета, — и упал с обрыва.
Вдогонку ему летел ее крик.
Едва ударившись о воду фьорда, его тело начало изменяться. Бурлящая пена указывала на какую-то борьбу под водой. Потом из воды показался тюлень, нырнул под следующую волну — и поплыл в открытое море, над которым уже крепчал ветер.
