Любава вздохнула, села на пятки и отвернулась. Ей было не легче, чем Бьёрну. Она не знала, как муж относится к ней, не знала, любит ли он её… и теперь боялась договорить до конца, боялась произнести то, что вертится на языке… Она снова вздохнула и обхватила плечи, словно ей вдруг стало холодно.
— А ты можешь искать, если хочешь, — вдруг резко сказала Любава. — На свете девушек много…
Бьёрн вдруг вскинул голову и, сам, похоже, не понимая, что говорит, выпалил:
— Я не буду никого искать. Раз ты рядом, кто мне ещё нужен? Я тебя люблю, зачем мне кто-то ещё?
Потом вдруг понял, что сказал, и испуганно отшатнулся. Что-то сейчас будет…
Девушка вздрогнула, медленно повернулась. Глаза стали огромными, губы вдруг задрожали.
— Ты… правда… любишь?.. — сипло прошептала она. Глаза требовали ответа…
Бьёрн не выдержал её взгляда, молча опустил голову. Повторить свои слова он, наверное, уже не сможет…
Любава отвела глаза, прерывисто вздохнула.
— Значит, оговорился… — словно про себя сказала она. Отвернулась, сложила руки на коленях и всхлипнула. Так неожиданно вспыхнувшая и разбившаяся надежда саданула по сердцу сильной, нестерпимой болью…
"Слез моих не увидит… Никогда…" Когда она так думала? Давно… А теперь… Мысли путались, Любава и сама не знала, отчего плачет — от этой ли не сбывшейся надежды, от пережитого ли совсем недавно страха или отчего-то ещё, только слезы текли, сами по себе, безостановочно…
Бьёрн вздрогнул, несколько минут смотрел на девушку, не решаясь ничего сделать. Но потом вдруг обнял её, прижал к себе и прошептал:
— Нет. Не оговорился…
Любава прижалась к нему, все ещё судорожно всхлипывая, все ещё плача, но на губах уже дрожала счастливая улыбка, и с языка слетело:
— Я люблю тебя… Люблю… Люблю…
Девушка прижалась к нему ещё крепче, сунула нос ему в шею и так замерла, щекоча его теплым дыханием. Он её любит… Он рядом… Она ему нужна… Огромное счастье обрушилось на неё, оглушило, ослепило, сдавило грудь и держало в своей безграничной власти целую вечность, не давая ни шевельнуться, ни что-то сказать…
Для Бьёрна это было новое чувство. Он уже так давно не чувствовал тепла, никогда не думал, что его сердце сможет оттаять и биться так часто, что он сможет снова довериться… Довериться. Он вздрогнул и выпрямился.
— Любава, нам нужно ехать.
Девушка тоже вздрогнула, чуть приподняла голову.
— А? — от счастья было трудно соображать. — Что?
— Ничего, — Бьёрн, по своему обыкновению, криво усмехнулся, но его ухмылка неожиданно переросла в улыбку. Будто бы неуверенную, неумелую, но — улыбку… — Ехать, говорю, нужно.
