Только теперь зрители поняли, что произошло. Страх сменился возмущением. Послышались угрозы. Никто не заметил, как исчезли два серых чужеземца.
На арену вышли клоуны. Старший взял серебряный плащ и поднял его над головой. Музыка стихла.
— Мы найдем ее! — сказал он. — Клянусь, мы найдем и освободим нашу принцессу!..
Голос, гремящий под куполом, проникающий во все уголки сердец, — голос клоуна.
— Клянемся! — звонко выкрикнул Младший брат».
«Из-за одной девчонки столько шума! — подумал Васька по привычке и сейчас же передумал: — Не простая это девчонка, и что-то тут все не так просто…»
Додумать он не успел. Петушков спросил:
— А не поужинать ли нам?
— Можно, — солидно и с готовностью согласился Васька.
Никогда не следует отказываться от еды, это недостойно настоящего человека.
И ПОШЛИ ТУТ САМЫЕ ЛУЧШИЕ ДНИ
День за днем, открытие за открытием — что ни день, то открытие! И работа. Только теперь узнал Васька, что это такое — настоящая цирковая работа.
Рано утром, когда еще гостиница досматривала последний, самый лучший сон, они еще до завтрака выбегали на улицу.
С узорчатых листьев каштанов скатывались сверкающие слезки. Оставляя на влажных от росы тротуарах темные следы, Васька бежал к морю. Петушков бежал за ним и отрывисто покрикивал:
— Дыши ровно!.. Работай локтями!..
Васька старательно дышал, и его первые утренние впечатления всегда начинались именно с запахов: тонко пахли зацветающие каштаны; из порта доносился бодрый запах масляной краски и смолы; из-под полосатого тента шашлычной струились ароматы горячего жира и тлеющих углей, а над всеми этими запахами и ароматами властвовало могучее, волнующее дыхание моря!
Давно еще, начиная с самой первой встречи, у Васьки с морем возникли сложные отношения. Море, как чудо, никогда не бывает одинаковое — разное каждый день. Всякий раз, подбегая к берегу, Васька замирал от нетерпения: вот сейчас, вот за этим поворотом он увидит то, чего еще никогда и никто не видывал. И надо сказать, море его никогда не обманывало: оно всегда было не таким, как вчера и как позавчера. В чем дело? Этого Васька не мог понять.
Сбросив на прибрежную гальку синий тренировочный костюм, очень поношенный и заштопанный, Петушков с разбега кидался в зеленоватую воду. И Васька тоже снимал свой только что купленный тренировочный костюм. Ему пока разрешалось только обтирание морской водой. Он завидовал Петушкову и отчасти удивлялся: как это он может нырять в такую ледяную воду? Васька бы и сам мог бы, но ему пока что было запрещено.
