— Одно лицо, — засмеялась официантка. — Такой смешной и очень хорошенький мальчик.
Никогда еще Ваську не называли «хорошеньким мальчиком». Он даже вспотел от неожиданности, но тут на столе появилось столько разной еды, что пришлось отставить все переживания и приняться за дело. В конце концов сладость новой жизни совсем его сморила, и он задремал в своем кресле, но Петушков велел ему лечь в постель. Засыпая, он слышал, как Петушков разговаривал по телефону с каким-то Филимоном.
— Слушай, Филимон. Ты у нас все понимаешь. Лежит тут у меня мальчишка, голый, как ангел небесный, и очень рыжий. И веснушки такие, что просто прелесть… Ну, значит, ты совсем не разбираешься в ангелах. Они в большинстве рыжие… Ну, это тебе тогда попался какой-нибудь восточный ангел, а вообще-то они рыжие. Свалился, как кирпич на голову. Да говорю же, братишка приехал. Приезжай посмотри и костюм захвати. Голый? Без билета ехал, для приключений… Я его у милиционера отнял. А милиционер, представь себе, в усах, старшина, службист и при всем этом — философ с лирическим уклоном…
На этом месте Васька засмеялся и мгновенно уснул.
Когда он проснулся, то почувствовал, что кто-то стоит у постели, и тут же услыхал отчетливый не то мальчишеский, не то женский голос:
— Ты у нас, Анатик, фатально везучий. Удачи просто преследуют тебя. Такую морду отыскал чудесную: без грима — брат. Грак увидит — ахнет. И, говоришь, способный?
— Кажется, очень способный. Я в этом редко ошибаюсь. А главное, он очень хочет стать клоуном. Есть у него мечта — цирковая обезьянка…
— Что за обезьянка?
— Это у него мечта такая, — сказал Петушков. — Надо тебе рассказать…
Голоса удалились. Тогда Васька осторожно приоткрыл один глаз и увидел молоденькую женщину в потрепанных синих брюках и красно-белом полосатом свитере без рукавов. Гладкие светлые волосы распущены по плечам. Она сидела на столе, болтая ногами, и слушала рассказ Петушкова про цирковую обезьяну.
Боясь пошевельнуться, Васька тоже прослушал историю, которую сам недавно рассказал Петушкову. Все точь-в-точь. Ничего не прибавлено, а получилось до того интересно как в книжке. Или будто Петушков сказку рассказывает, а женщина притихла и даже ногами перестала болтать. Глаза у нее светлые, веселые и в то же время какие-то задумчивые.
— Здорово! — протяжно проговорила она, когда Петушков закончил. — Цирковая обезьянка в красных штанах поманила, а он побежал за ней на край света. Символ. Этого не придумаешь. Что же ты решил?
