— злые и неблагоприятные сферы каббалистического символа, известного как «Древо Жизни». Кроули сделал больше, чем просто побранил ученика — он нанес ему «тридцать два удара до крови можжевеловыми розгами». Согласно Нойбергу, исполнение этой «церемонии» доставило его учителю очевидное удовлетворение. Нойберг отреагировал на этот случай смехом — реакция, как верно определил Кроули, указывающая на склонность к мазохизму.
Имели место и другие садо‑мазохистские проявления. Однажды ночью, например, Кроули пришел в комнату Нойберга и бил того по ягодицам жгучей крапивой. В другой раз Кроули прибег к вербальному садизму, делая антисемитские выпады и глумясь над еврейским происхождением Нойберга. Это оказало гораздо более сильное воздействие, нежели физическое насилие:
Мой почтенный Гуру совершенно беспричинно стал груб и жесток. Я не знаю почему. Наверное, он и сам этого не знает. По‑видимому, он стал брутален, просто чтобы занять самого себя и позволить времени пролететь незаметно.
В любом случае, я не намерен терпеть этого больше ни минуты.
Мне кажется, что ненужная и беспричинная грубость является прерогативой хама самого низкого пошиба. Это ограниченность, низость и убожество — оскорблять человека из‑за его расовой принадлежности. Этот «аргумент» является, я допускаю, необъяснимым для обвиняемого; он также является непростительным для обвинителя. Неблагородно и мелочно — злоупотреблять своим положением Гуру: это как избивать младшего по званию, который будет уничтожен, если отплатит той же монетой. Если бы не моя клятва, я бы не остался больше ни минуты под крышей моего Гуру. Я не буду больше терпеть то, как мою семью и мое происхождение беспрерывно подвергают оскорблениям.
Было бы заманчиво объяснить оскорбления, которые Кроули нанес Нойбергу, просто как попытку использовать брутальные методы для достижения сильной психической реакции, а не как признак глубоко укоренившегося антисемитизма, особенно, если оскорбляемый является личностью, испытывающей восхищение Кроули как оккультным учителем. Тем не менее, есть свидетельство, что Кроули довольно часто насмехался над евреями за «преступление быть евреями». Он однажды заявил, что евреи часто обладают дурными качествами, которые он, по общему мнению, терпеть не мог, и в 1937 году написал оскорбительное письмо, неприятно отдающее дешевым антисемитизмом, с нападками на Израэля Регарди. Чтобы быть справедливыми в отношении Кроули, надо принять как непреложный факт, что в викторианской и эдвардианской Англии бытовой антисемитизм присутствовал в избытке — читатель подумает о сочинениях Беллока и Честертона — и что Кроули не смог бы полностью избежать этого пагубного влияния, будучи человеком своего времени. Принимая во внимание все вышесказанное, читатель, тем не менее, вынужден прийти к заключению, что Кроули был, как и говорил Нойберг, «хамом», выставив своего ученика объектом расовых оскорблений.
