— Будет темно, и не будет звуков, но я думаю, мы сделаем все, как надо.
— Да, — сказал ее брат.
— Фред, сходи в город и скажи людям о похоронах, ладно? Может, кто-то захочет прийти. И предупреди Похоронную Команду. И еще нужны цветы.
— Конечно, Чарли. Я все сделаю.
— У нас есть обычай: если человек умирает, мы замуровываем комнату, в которой он жил. — сказал Чарли.
— Что это значит? — спросил брат Маргарет.
— Мы закладываем дверь кирпичами и закрываем комнату навсегда.
— Да, понятно.
Полин, брат Маргарет, Чарли, Билл, который нес кирпичи, и я подошли к комнате Маргарет. Чарли открыл дверь.
Полин несла фонарь. Она поставила его на стол, потом длинной арбузной спичкой зажгла фонарь, который был здесь раньше.
В комнате стало два света.
Комната была заполнена вещами из Забытых Дел. Куда ни посмотришь, везде было что-нибудь забытое, одна забытая вещь стояла на другой.
Чарли покачал головой.
— Здесь слишком много забытых вещей. И никто ничего о них не знает, — сказал он, ни к кому не обращаясь.
Брат Маргарет вздохнул.
— Вы хотите взять что-нибудь с собой? — спросил Чарли.
Ее брат очень внимательно и очень печально оглядел комнату, потом покачал головой.
— Нет, замуровывайте как есть.
Мы вышли за дверь, и Билл начал класть кирпичи. Некоторое время мы наблюдали. В глазах Полин стояли слезы.
— Пожалуйста, оставайтесь у нас ночевать, — сказал Чарли.
— Спасибо, — сказал брат Маргарет.
— Я покажу вам вашу комнату. Спокойной ночи, — сказал Чарли всем. Он ушел вместе с ее братом. По пути он ему что-то говорил.
— Пойдем, Полин, — сказал я.
— Да, милый.
— Наверное, тебе лучше ночевать у меня.
— Да, — сказала она.
Мы оставили Билла укладывать кирпичи. Это были арбузные кирпичи, сделанные из черного беззвучного сахара. Когда он их клал, они не издавали звуков. Кирпичи навсегда спрячут забытые вещи.
Мы с Полин вошли ко мне в комнату. Мы разделись и легли в постель. Она раздевалась первая, а я смотрел.
— Ты не будешь тушить фонарь? — спросила она, приподнявшись на локте, когда я ложился в кровать.
Ее грудь ничего не закрывало. Соски были напряжены. Они были почти такого же цвета, как ее губы. Они казались очень красивыми в свете фонаря. Глаза у нее были красными от слез. Она выглядела усталой.
— Нет, — сказал я.
Она опустила голову на подушку и слабо улыбнулась. Улыбка была такого же цвета, как соски.
— Нет, — сказал я.
Через некоторое время Полин спала, а я, как обычно, не мог уснуть. Она лежала рядом со мной — теплая и сладко пахла. Ее тело призывало меня заснуть так, словно это был духовой оркестр. Я долго лежал рядом с ней, потом встал и отправился на одну из своих ночных прогулок.
