— Мама, папа, я завтра уезжаю с Борисом в Дагомыс, — скажет Светка за ужином.
— А ты не хочешь нас познакомить? — Спросит мать, порозовев от смущения — дочь не предлагает сама, приходится просить.
Светка второй раз в жизни промолчит, не скажет правду, не сообщит, что ее избранник женат. Достаточно того, что она объявила его имя, выделив из прочих безымянных своих поклонников.
— Леля, она взрослая девочка, пусть решает сама, может, и знакомить будет незачем, — непривычно сурово заметит отец, и ужин продолжится.
Наверняка, все произойдет не так идиллически, но крика не будет, это точно. И скорей всего, Борис понравится отцу, несмотря на обилие жен и детей, как ни парадоксально это может показаться со стороны. У них в семье иные критерии. А решительность всегда занимала почетное место. У них с отцом. Мама — та потише, учительница, как-никак. Преподает деткам азы легкой атлетики в спортивной школе. В баскетбол уже не играет — возраст.
Наблюдающая сверху сплюнула бы от огорчения, ибо бодрые сценки раздражают сильней всего, или сделала бы Светкину маму дрессировщицей тигров для полноты картины, но она знала, что так не бывает, таких отношений не бывает, людей таких не бывает, она даже и близко не пролетала от святого семейства, у нее копились по-настоящему важные дела.
Алик. Один из дней.
То ли Алик перестал замечать движение времени, то ли дни сами наловчились пропадать из календаря, и теперь вслед за пятнадцатым февраля свадьба в "У Муму", почему-то шло сразу восемнадцатое — юбилей в «стекляшке», затем подряд двадцать первое и двадцать второе — по два выезда на день в различные организации, отмечающие мужской праздник с производственным размахом. Как февраль сменился мартом, как сошел снег и снова выпал, как март скатился к середине, Алику отследить не удалось, даже мужской и женский праздники не помогли. Но в праздники самая работа, на 8 марта пришлось даже уехать из города, то ли в Репино, то ли в Комарово, проклюнулась долгосрочная халтурка в доме отдыха, каком — Алик не заметил, как положено. Впрочем, те «загородные» дни оставили по себе ощущение передышки, глотка свежего соснового воздуха, до боли заполняющего легкие, отвыкшие дышать глубоко. Эта боль оказалась единственным реальным ощущением за несколько месяцев.
В городе у Алика не нашлось сил порадоваться тому, что он избавлен от поздравлений: Алла, теща, мама — по международному телефону. Он бы не смог выдержать. А непременное застолье с родственниками! Когда жизнь проходит в чужих застольях — это ничего, это терпимо, работа такая. Но свои, с непременным личным участием за тарелкой с традиционным салатом под условным названием «оливье» — а в последние времена, перед тем, как Алик перестал чувствовать себя внутри времени, такие застолья участились — нет уж, увольте!
