Как и самого суеверного сицилийца ди Кастильоне — канцлер знал его три года, с того дня, как Марк притащил романца из какого-то дальнего гарнизона и пожелал видеть своим доверенным лицом. Д'Анже тогда удивился подобному выбору — иностранец, полковник с репутацией большого чудака, и вообще скользкий тип. Невероятно обходительный, уклончивый — улыбочки, скромное молчание, вежливые речи… пара дуэлей, где противники были убиты без изысков, с одного удара.
Трудно было не считать его шпионом короля Тидрека, а в том, как быстро ди Кастильоне втерся в доверие к неуживчивому и упрямому Марку и вовсе было что-то неприятное. Тоже… сверхъестественное явление. В своем роде. А уж то, что генерал де ла Валле при романце обретал несвойственное ему добродушие, и многие ссоры оборачивались безопасными шутками и милейшим дружеским разговором, вообще у канцлера в голове не укладывалось.
А теперь это воплощение дипломатической любезности и здравомыслия едва только зубами не скрипит… и того гляди укусит исповедника. Хотя очень, очень старается быть вежливым. Что ж, нельзя сказать, что я его не понимаю. Сейчас.
— В нашей мозаике, сын мой, остались лишние куски смальты. Чудеса видели вы, видел Марк — и видел Ренье. Допустим, Марк — подкидыш, хотя на эту роль больше подходит его сводная сестра. Допустим, вы… заметили лишнее, потому что вы — суеверный сицилиец, знакомый со святыми отшельниками. Но Ренье там, где это не касается человеческих чувств, верит только в то, что видел, слышал и осязал. И я бы рад считать его подкидышем, но, боюсь, что он всего лишь бедствие нашего рода. А видели только вы трое и больше никто. Скажите, были ли еще происшествия, в которых участвовали вы трое… и только вы?
— Происшествия? Нет, не припоминаю. А вот что касается девицы Марии, не в последнюю очередь я вернулся потому… — потому что из всех женщин на свете для Марка существовала одна, и вовсе не племянница канцлера. С детьми народа холмов такое часто случалось. Тот человек, на которого был похож генерал де ла Валле, тоже, если верить слухам, относился к собственной сестре совсем не по-братски. Марк не догадывался, что генерал ди Кастильоне знает его тайну — а Пьетро не понимал, как можно было не видеть?
— …что ожидали, что Орлеан станет неподходящим местом для незамужних женщин определенного происхождения? Я на вашем месте решил бы то же самое, но в ваше отсутствие у нас случилось собственное чудо… которому я и обязан этим столпотворением на улице. Мы уже пять дней как воюем с Арелатом. Мы — это добрые католики и добрые вильгельмиане Аурелии… разве вы с командующим и его адъютантом не покидали колонну за два дня до событий?
