Зато фраза про реальный мир задевает меня сильнее, чем рассуждения (к тому же совершенно бесполезные) о том, как бы мы его убили, это чудовище, окажись оно у нас в руках, всей своей расплывшейся в блин тушей.
- В каком мире мы? – повторяю я. Ася молчит. Я жду. Я не дам никому вклиниться с расспросами и отвлечь эту бабу, которая знает нашу вселенную лучше, чем кто бы то ни было, по ту сторону зеркала или по эту. Мне необходимо узнать, где я нахожусь, и я добьюсь ответа. - Что это за место?
- Я его создала. – Ася бросает мне короткую фразу, точно кость, и отворачивается, боясь встретиться со мной взглядом.
- Ты же сказала, что мы не твои марионетки… Помнишь, там, на берегу? - Голос Дубины звучит глухо, словно рождающееся в горле рычание.
- Я сказала правду. Вы мне не марионетки. А ваш мир мне не игрушка. И я не веселюсь в компании туповатых богов где-нибудь на горе, бросая кости и упиваясь властью.
- А чем же ты занимаешься? – рычания в голосе моего напарника поубавилось, но оно еще чувствуется. И нервирует.
- В данную минуту я гублю свою жизнь… - грустно отвечает создательница нашего мира. Можно сказать, мать богов. Потому что если ты создаешь мир, то и богов, которые могли бы ставить его на кон и безобразить на его просторах, ты тоже должен создать, не так ли?
Дубина поднимает брови. Самопожертвование – это да, это он понимает. И я понимаю: даже у демиургов есть другая, совсем своя жизнь, которую иной раз приходится губить во благо свежесозданных миров.
- А эту жирную гадину тоже ты создала? – раздается отчаянный возглас. Корди. Наша храбрая девочка, вечно влипающая в самопожертвовательные истории. Даже когда мир меняет свои законы на обратные, главная особенность Кордейры остается неизменной.
- Нет. Ее, как раз, создала не я.
- А кто?
- Множество людей. И в первых рядах, разумеется, маман. Так уж повелось, - Ася задумчиво качает головой, - если человек вырастает моральным уродом, в списке компрачикосов[50] непременно фигурируют его родители. Они-то и создают самых страшных монстров… Вот и Старый Хрен, который пытается отравить мой мир – порождение дурных родителей…
- Не верю я в это! – решительно отмахивается Кордейра. – Ни у кого из нас не было хороших родителей. У всех троих вместо родителей было черт знает что. Но мы же не монстры?
Я оборачиваюсь к ней, иронически подняв бровь. Нет у меня слов, чтоб ответить такой искренней, такой наивной и такой непонятливой принцессе. Но она и сама уже сообразила, что сморозила глупость. Кто мы, как не монстры? Можно долго и величаво распинаться насчет нашей мощи, стихийности, непобедимости и бла-бла-бла… А можно по-простому: мы – чудища. Уроды. В том числе и моральные. Мы растеряли представления о том, что хорошо, а что плохо на тропах выживания и на путях отчуждения. Мы десятилетиями иссекали из своей души все, что могло в неподходящий момент завопить: стой, так не делают, это не по правилам, если ты такое сотворишь, тебя накажут!
