- Магия? Кто здесь думает о магии? – Мореход входит в окружающую действительность прямиком из сугроба, в полуметре от Хаськи, пристально изучающей зиму. Кошка совершает кабриоль[44], означающий крайнюю степень изумления. Хоть и говорят, что кошки могут видеть незримое, но не до такой же степени?.. Что-то непонятное сгущается в тоннелях между мной и верхним миром, между верхним миром и морем Ид, между морем Ид и мной. Мы образовываем странно стабильный треугольник, внутри которого, как на Бермудах, происходят удивительные вещи.
- Наконец-то! – всплескивает руками Мореход. – Наконец-то мы заметили очевидное! Утютюшеньки!
Очевидное. Это он про что? Про то, что старшее поколение самочинно овладело техниками нейролингвистического программирования и вовсю канифолит нам мозги или…
- Или. – В голосе Морехода звучит не просто удовлетворение – торжество! – Или то, что ткань верхнего мира уплотняется. Ты просекла, что весь год занималась ткачеством. Ура.
- Ты хочешь сказать… - я стараюсь не поддаваться на провокации и не впадать в глупые пререкания, мне нет дела до того, что он думает о моем уме, он сам – порождение моего ума! Или нет? - …ты хочешь сказать, я все эти месяцы планомерно ткала свой собственный мир? Как гобелен? Это что, значит, я – парка[45]?!
- Угу. Мойра. – Мореход кивает головой, точно собачка с ветрового стекла – кивает-кивает-кивает, все никак накиваться не может. – Или даже все три. Надо же не только прясть, но и мотать, и резать. Кто ж за тебя мотать будет? Мотать за тебя никто не собирается!
Кажется, он меня заклинает. Не в смысле «умоляет», а в смысле «налагает заклятье», как на демона, которого нужно любой ценой удержать под контролем. Что ж, если я способна создавать миры, то, очевидно, противоположное мне также доступно. Только оно, наверное, требует аналогичных затрат - дикого количества времени и кошмарного напряжения сил. Буквально на грани безумия. Я смотрю на Морехода и понимающе улыбаюсь. Сколько бы психиатров ни поджидало меня за углом со смирительными рубашками, а от таких подарков не отказываются.
- Сейчас, - говорю я ласковым тоном существа, заносящего палец над самым страшным кошмаром ядерной эпохи – над красной кнопкой, - ты расскажешь мне подробности. Не отвлекая меня суесловием и подначками. Просто изложишь все по порядку… И плевать, что там тебе как подсознанию полагается! – обрываю я Мореходову стандартную реплику о том, на что он, будучи монстром бессознательного, пойти ну никак не может. Ничего, переживет. Монстры тоже подчиняются демиургам. Мореход на глазах сникает. Похоже, ему не нравится эта идея насчет подчинения…
