Подошедшая женщина держала в вытянутой руке небольшой, но ярко горевший факел. Незнакомка была одета в неуклюжий малахай и большую лохматую шапку-ушанку, из-под которой выбивались русые пряди.
— Меня Марией зовут, — представилась женщина. — Оставьте ваш парашют прямо здесь, мой муж Юха его приберёт. Идите за мной, до хутора и полверсты не будет.
Шли через поле, на котором местами ещё лежал снег, иногда в поле зрения попадали кучи и кучки больших и маленьких округлых камней.
— Что это за камни? — поинтересовался Ник.
— Обычные камни, — не оборачиваясь, ответила Мария. — Тут вся земля с камнями. По осени думаешь, что все камни уже собраны. Приходит весна, сходит снег, опять всё поле в камнях! Откуда они только берутся? Уже пора пахать, ячмень и рожь сеять, скоро надо будет картошку сажать, а приходится с этими каменюками возиться, чтобы лемех не загубить…
Через двадцать минут подошли к хутору, стоявшему на лесной опушке: длинный одноэтажный жилой дом с маленькими окошками, просторный хлев, конюшня, несколько амбаров и сараев, маленькая аккуратная баня, треугольник погреба, тёмный сруб колодца. Лениво забрехала собака, почуяв людей, всхрапнула лошадь, тревожно замычали коровы, в одном из сараев тревожно загоготали гуси.
— Вот же беспокойные, — по-доброму вздохнула Мария и громко прокричала что-то по-фински. Через минуту опять наступила полная тишина.
— Проходите! — женщина распахнула низенькую широкую дверь. — Грейтесь, там натоплено, сейчас я и поесть соберу. Ой, подождите, я лампу зажгу! — чиркнула спичкой о коробок, запалила керосиновую лампу, прикрыла тоненькое пламя длинной стеклянной колбой.
Через тесные сени, стены которых были завешены самыми различными вещами, Ник прошёл в горницу.
Большая просторная комната, скупо заставленная нехитрой мебелью, по торцам — цветастые ситцевые пологи, отгораживающие, по всей видимости, спальные места, в углу — круглая ребристая печь-голландка, от которой во все стороны ощутимо расходилось тепло.
Ник пододвинул тёмно-синий табурет, сел за сосновый стол, застелённый серой льняной скатертью.
Мария сбросила свой малахай и ушанку на пол. Тут и выяснилось, что она настоящая красавица: лет тридцать с небольшим, высокая, стройная, фигуристая, кровь с молоком, одним словом. На голове в шикарную корону была уложена толстая русая коса, одета женщина была в плотно облегающий узорчатый свитер и узкую чёрную юбку.
А глаза — васильковые, лучистые: таких красивых и огромных глаз Нику никогда не доводилось видеть.
