– А ты не пробовал, читать вывески, что бы восстановить их?
– Это не приходило на ум. А теперь не уверен в том, что не потерял и эту способность. Давай проведем еще один эксперимент. На этот раз в качестве подопытной крысы выступлю я.
Взял первый попавшийся журнал, из большой стопки, рядом с телевизором. Попытался его прочитать. Буквы были смутно знакомы, но слова, которые получались после мучительных попыток были сплошной абракадаброй.
– Покажи журнал, – попросила, видя мою беспомощность. Посмотрела и улыбнулась.
– Ты знал какие – нибудь иностранные языки?
– Да честно говоря, не очень, – было стыдно признаваться в полной не способности к языкам.
– Тогда понятно. Этот журнал на французском языке.
Она поднялась со своего места и подошла к стопке журналов. Выбрала один из них.
– Попробуй вот этот.
Взял журнал и начал читать:
– Люди, приговоренные к разглядыванию телеэкранов, согласятся со мной… Фу-у-у-у, хоть читать не разучился. Курить не могу, есть нормально тоже, если бы к этому добавилась потеря чтения, полные кранты.
– Почему тогда не обращал внимания на названия улиц, написанные на табличках?
– Это, просто можно объяснить. Отсутствовала привычка. Город знаю хорошо, раньше, видимо, на таблички тоже внимания не обращал. Поэтому, наверное, и сейчас не обращаю.… Слушай, мы что-то отклонились от темы. Что там осталось. Вкус, запах, память, что еще?
– Цвет. Помнишь, ты сказал, что лед зеленый. Я видела его все время обычным, серым. Ни чего в нем странного не было.
– Да, цвет. Придется экспериментировать дальше. Какого цвета стены?
– Белого.
– Белые, точно.
– А ковер, – задала вопрос в свою очередь.
– Красный с желтым.
– Ага, правильно.
– А какие у тебя глаза?
– Были серо – голубые.
– Такие, и остались, Юрочка. Очень красивые глаза.
– Спасибо. Дальтонизмом с тобой не страдаем. Тогда получается, что – то было со льдом. Между нами есть различия в восприятии, но цветоощущения он не касаются. Значит оно, то что напало на нас под мостом, сделало так, чтобы каждый из нас видел цвет льда по – своему. Не так как другой.
Опять все упирается в меня. Она видела совершенно естественный цвет льда и, тем не менее боялась идти по нему. Я же напротив, отдавал отчет, что со льдом что– то не то, но это меня не насторожило. Как осел, поперся по этому хитрому льду. Стоп.… Считал, что продвижение по льду будет безопасным, был уверен в этом. Меня не насторожил его цвет. Нет не то… Вот оно! Кто– то, изменив цвет льда в моем восприятии, хотел подать сигнал. Предупредить о том, что лед опасен. Но внимания я на это не обратил, скорее всего, под влиянием чего– то извне. Таким образом, появляется два ОНО. Номер один – ОНО, хотевшее убить меня. И номер два – ОНО, стремившееся предупредить меня. Эти оно расползаются, как тараканы, по определению великого комбинатора. Хреновина под номером один не просекла веревку. Во многом именно она нас и спасла. Но главное не это. Главное, что есть кто– то или что– то , путающееся меня оберегать. Это вселяет кое– какую надежду. Но, вот какую и на что?..
