— Не преувеличивай, Никита, — возразил ему Антон и добавил, обращаясь ко мне: — Ничего страшного.
— Да, я понимаю… — растерялась я.
— Никита, можно тебя на минуточку? — позвал Антон.
— Хоть на две, — легко согласился Никита, и они вышли на улицу.
После такого утреннего приветствия мне было немного не по себе, и я, чтобы снять возникшее напряжение, решила похозяйничать на кухне. Налив в чайник воды, я поставила его на газ. Потом помыла оставленную с вечера посуду, вытерла ее и убрала в шкаф. Посидела немного, подумала и взялась подметать полы.
Чайник вскипел, а мужчины все не возвращались. Вдруг я услышала душераздирающий вопль, доносившийся откуда-то из сада, и, еще не поняв толком, кто кричит, бросилась на улицу.
Никита в одних трусах стоял на траве и орал во все горло, а Антон из бочки зачерпывал воду каким-то маленьким, игрушечным ведром и опрокидывал его Никите на голову. Антон делал это так быстро, что Никита не успевал прийти в себя после первого ведра, как на него извергалось второе, потом третье, пятое, десятое…
Я застыла как вкопанная, не зная плакать мне или смеяться.
— Машенька! — прокричал Антон. — Принесите из моей спальни халат, он на двери висит, а то этот охламон простудится.
— Маша! Спаси меня! — захлебывался Никита под очередной водной лавиной.
Я вбежала в дом, взлетела по лестнице, схватила первый попавшийся халат и, перепрыгивая через ступеньки, помчалась вниз.
Никита уже не орал, а прыгал на одной ноге, склонив набок голову.
— Ухи полны воды, — жаловался он.
— Так тебе и надо, — ворчал Антон.
— Никита, возьми халат, — протянула я ему пушистый желто-розовый комок.
— Машка! Он же женский! — засмеялся Никита, разглядывая огромные махровые цветы.
— Надевай, не ломайся, — сказал Антон, — и так бедную Машеньку загоняли.
— Я не бедная, — возразила я, — и не загнанная. И вообще, пока вы тут принимали водные процедуры, я всю посуду в доме вымыла, и чайник у меня вскипел.
— Машенька, зачем же вы, — засуетился Антон, — я привык все делать сам.
— Здорово! — обрадовался Никита. — Молодец, Маня! А то так есть хочется, а особенно пить.
— Идемте скорее в дом, — заторопился Антон, — совсем вас голодом заморил.
— Ты такой, — проворчал Никита, — ты кого угодно заморишь. И голодом и холодом.
— Закаляйся, если хочешь быть здоров, — запел Антон, — закаляйся, и не бойся докторов.
— А если пропеть то же самое, но в повелительном наклонении? — спросил Никита. — Типа пойдите позакаляйте тити?
