Я осторожно приоткрыла один глаз, и мой взгляд уперся во что-то серое и пушистое. Все правильно, подумала я. Мы же в раю? Значит, я лежу на облаке. Вопрос: почему это облако шевелится и нюхает меня? Я окончательно продрала глаза и увидела перед собой кошку, как две капли воды похожую на Подсолнуха, только серую. Да это же Мышь, мать Подсолнуха, собственной персоной. Непонятно только, что она тут делает и как сюда пробралась?
Но мне уже не хотелось думать. Я снова опустила веки и попыталась заснуть. Но не тут-то было. Мышь подсунула лапу под одеяло и нагло там шарила. Нащупав что-то интересное, она вытащила это на свет божий и поднесла к своему лицу. Именно к лицу, а не к морде. Потому что взгляд ее был такой серьезный и внимательный, что я забыла, что передо мной обыкновенная кошка. С ее лапы свешивалась длинная белая нитка, видимо выдранная Мышью из простыни. Она попробовала ее на вкус, пожевала немного и разочарованно выплюнула. Потом повернулась ко мне задом и, высоко подняв хвост, продефилировала к краю кровати. Там задержалась на мгновенье, обернулась, скривила губы в улыбке и спрыгнула на пол.
Интересно, который час, подумала я и тихонько пошевелилась. Никита пробормотал что-то непонятное во сне, снял с меня руку и повернулся на другой бок.
Я уснула вчера как убитая, даже не почувствовав его возвращения. Этот момент я проспала с самой чистой совестью. А Никита не захотел меня будить. Что странно, обидно и почему-то приятно. Тихий мой, заботливый…
Теплое море лени качало меня на своих волнах. За окном орали птицы.
Длинный солнечный луч прочертил на потолке узкую ровную полоску и, преломляясь на стене, подкрался к нашей постели.
Я опустила ноги с кровати, но они так и не достигли пола. Я потянулась и, почти встав, коснулась кончиками пальцев шершавого домотканого коврика. Потом накинула шаль и, пробравшись на тонких цыпочках к окну, робко выглянула за занавеску.
За окном во всей своей майской красе бушевал старый запущенный сад. И хотя яблони уже отцвели, было светло, празднично и торжественно от зарослей белой сирени. Огромные влажные кисти под собственной тяжестью клонились к земле, а сами кусты в своей массе и однообразии напоминали буйные горные водопады.
Я немного подышала сквозь щелочку горьковатым весенним воздухом и пошла одеваться. Натянув джинсы и свитер, я кое-как пригладила волосы и, стараясь не шуметь, направилась к выходу.
Мне не хотелось будить Никиту. Наверное, он вчера поздно вернулся. Знаем мы эти мальчишечьи посиделки. Начнут за искусство, а кончат за баб. Интересное словосочетание: «кончат за баб». Вместо баб, что ли? Ну, так не интересно. И вообще, слово «кончать» мне не нравится.
