Хотелось больше бывать дома, но мне катастрофически не хватало школьных, крошечных, редких и бедных на впечатления встреч. Можно было всю перемену простоять у входа в его класс и не дождаться, не увидеть, не услышать, не вытерпеть и не почувствовать. И даже ухватив удачу за пышный сверкающий хвост и обмирая от возникновения Алешиного светлого образа на моем скудном горизонте, я тут же разочаровывалась и опускала плечи от его мгновенной пропажи в пестрой, многоликой и такой непроходимой толпе.
Я мечтала встретиться с ним где-нибудь наедине: в темном подвальном помещении, в раздевалке спортивного зала, в черном забытом коридоре, у запасного выхода, в проходном дворе, в опасной подвортне или на узкой и пустынной лестнице обшарпанного малолюдного подъезда. Там, в этой таинственности, сумрачности и безвыходности наши взгляды наконец встретятся, удивятся друг другу и обрадуются.
Но все эти заветные и благословенные места счастье обходило стороной. И мне оставалось только надеяться на чудо, которое не заставило себя ждать.
Был школьный Новогодний бал. Малолеток на него не пускали, только восьмые-десятые классы. Я, вместе со стайкой одноклассниц, самых смелых и продвинутых девочек, стояла у входа в школу под покровом ночи и уже теряла надежду проникнуть в ее недра. Учителя плотным кольцом обступили двери и просеивали всех входящих тяжелыми неподкупными взглядами. Но наши старшие товарищи не оставили нас в беде. Кто-то большой, хитрый и добрый высунулся из окна первого этажа и прокричал: «Эй, сикильдявки, идите сюда, дело есть». Мы гуськом заковыляли на зов. От долгого стояния на морозе коленки в тонких колготках замерзли, губы посинели, и пальцы сами сложились в кулаки в карманах хлипких синтепоновых курток.
— Давай руку, — услышала я чей-то голос из темноты и, не задумываясь, потянулась к нему.
Через пару минут мы все уже были внутри школьной раздевалки.
— Пить будешь? — спросил тот же незнакомый голос, снова обращаясь только ко мне.
— Буду, — тут же согласилась я и, схватив белыми бесчувственными пальцами протянутую бутылку, сделала большой жадный глоток.
Водку мне уже приходилось пробовать, и я не нашла в ней ничего хорошего. Но тут, в кромешной темноте, с мороза и с испуга она не показалась мне особенно противной. Жаркое обволакивающее тепло от нее растеклось благодатно по всем внутренностям и мгновенно ударило в голову.
Девчонки тоже все отпили по глотку и сразу развеселились.
