— Тихо, мелюзга! — сказал все тот же загадочный голос. — Сейчас я вас в свет выводить буду.
По поводу света он погорячился. Света как такового на подобных мероприятиях не было. В зале, где проходила дискотека, горели только редкие маломощные прожектора у сцены. С потолка свисал большой, оклеенный зеркальными осколками шар, который слабо вращался, раскидывая по стенам «солнечных» зайчиков. В этой зыбкой, плотной и разгоряченной толпе никакие учителя нам были не страшны. Главное смешаться, рассеяться и стараться держаться поближе к центру, чтобы не попадаться им на глаза. Наши педагоги, состоявшие в основном из пожилых, как правило, незамужних и, в общем, не очень счастливых теток, сиротливо стояли по периметру спортзала, смотрели на нас завистливо, делясь друг с другом впечатлениями. Их ученики, поднабравшись спиртного или наглотавшись таблеток, зажигали перед ними, кто во что горазд.
В те давние времена быстрые танцы еще чередовались с медленными, и громадная разношерстная толпа со строгой периодичностью, по мановению волшебной палочки разделялась на пары и уже организованно топталась на месте под тягучее, изматывающее и вынимающее душу гитарное соло.
В кавалерах я не нуждалась. Во время быстрых танцев они суетились где-то вдалеке, а на медляк оказывались рядом и, почти не спрашивая, клали мне на плечи свои руки и, сгорбившись, повисали, лишь изредка утруждая себя ленивой перестановкой ног.
Неожиданно на меня обратил внимание Игорь Ханов, школьный авторитет по прозвищу Хан. Он был известным в школе наркоманом, второгодником и дефлоратором. Хан сначала наблюдал за мной со стороны, потом подобрался поближе, потом взял меня за руку и потащил куда-то в сторону. Я стала безмолвно, но решительно сопротивляться, Хан оглянулся, остановился, с удивлением на меня посмотрел и вдруг прижал меня к себе с такой силой, что я чуть не задохнулась. Он стоя как будто лег на меня, и мои колени, не выдержав, подкосились под его тяжестью. Какое-то время мы просто топтались на месте, и я ничего не чувствовала, кроме жара от его тела и легкого запаха пота, исходившего из под его поднятых рук. Потом он требовательней и настойчивей стал вдавливаться в меня, и я вдруг, сначала слабо, а затем все явственней и сильней ощутила его мощную и толкающуюся эрекцию. Хан ритмично и медленно в такт музыки двигал бедрами и из-за своего небольшого роста попадал мне точно между ног, в то место, которое никому еще не открывалось, никому еще не принадлежало и ни кем еще не было востребовано. Мне было страшно, неудобно, непонятно, стыдно и одновременно любопытно. Я не знала, что делать, как остановить его и как самой остановиться. Я, отдаляясь, выгибала спину и пыталась ослабить его напор, но не могла отделаться от него совсем, тихо, ненароком, не привлекая к себе чьего-либо внимания.
