Больше он ничего не открыл на горизонте потустенного мира.
Он соскочил со стола и принялся ходить по комнате с твердым намерением обдумать план действий, который должен был доставить ему превосходство над налетчиками.
Через несколько минут он уселся за стол, оперся на него локтями и заснул, уронив голову в руки.
Ему приснился Сашка Барин с его вежливым орлиноносым профилем гвардейского офицера.
- Я еду в южную Америку, - сказал он Сашке Барину, - мне очень нравится, что в южной Америке восход и заход начинаются одновременно.
- Поезжайте лучше на Стрелку, - отвечал Сашка Барин.
Он закурил, и дым поплыл вокруг Пинеты кругами.
- Зачем вы меня увезли? - спрашивал Пинета, тщетно стараясь понять, что это говорит он - Пинета.
- Как зачем? - отвечал Сашка Барин, - да для того, чтобы ограбили этого ювелира!
- Какого ювелира? Ювелира Костоправа или Перчика?
- Уж это все равно какого. Лучше, знаете ли, Костоправа.
- Костоправа, так Костоправа, - сказал Пинета. Он махнул рукой и проснулся.
Еще не раскрывая глаз, он услышал голос Барабана.
- Он с нею, в той комнате, рядом, - подумал Пинета.
Барабан сдержанным голосом уговаривал в чем-то свою собеседницу.
Пинета попытался вслушаться в то, что он говорил, и при первых же словах, которые он услышал, откинулся на спинку стула и открыл рот от удивления.
Барабан говорил о том, что он скучает, что всякая работа стала ему нипочем, что он не может жить без той, которой он это говорил.
- Катя, что же вы ничего не скажете мне, Катя?
Пинета приподнял голову и услышал, как женщина отвечала голосом, которому с трудом давалось спокойствие и твердость, что она скорее выбросится в окно, чем согласится на то, что ей предлагают, требовала, чтобы ее выпустили из этой ловушки сию же минуту, и соглашалась продолжать разговор только при одном условии:
- Скажите мне, участвовал ли в этом деле Александр Леонтьевич или нет?
Пинета снял сапоги, встал из-за стола и бесшумно занял прежний наблюдательный пункт, оставшийся от тяжелых времен 18-го и 19-го года.
На этот раз он увидел в соседней комнате девушку лет 22-х, которая сидела на кровати, продев руку сквозь железные прутья кроватной спинки, с силой сжимая эти прутья, и грызла зубами недокуренную папиросу.
Недалеко от нее спиной к Пинете стоял человек, в котором Пинета без всякого труда узнал Турецкого Барабана.
Пинета услышал продолжение разговора:
- Фролов, ого! Вы не знаете еще, что это за воловер!
