Не в силах возразить против уличающей его железной логики, секретарь даже не пытался опровергнуть обвинение. Он только стоял и слушал, охваченный ужасом при мысли о неминуемом смертном наказании.
— Но в таком случае, хозяин, как объяснить недоверие твоего отца к Диомеду? — с сомнением спросил Аквила, еще не до конца убежденный.
— Именно рассчитывая на это недоверие, Умбриций и решился вскрыть сундук. Он не сомневался, что подозрения падут на Диомеда, — пояснил Аврелий. — Что же касается счетов, передайте их мне. Я намерен кому угодно доказать, что Диомед прекрасно разбирается в делах и никому не позволит обмануть себя.
— А с ним что делать? — Аквила указал на секретаря.
Утратив последнюю надежду, Умбриций бросился на колени перед молодым хозяином, ударившись лбом об пол:
— Смилуйся, хозяин, не осуждай меня на смерть, я все возвращу! Все, что ты сказал, верно. Это я опустошил сундук, только он ведь уже был открыт, когда я вошел в таблинум, и браслета с сапфирами там не оказалось!
— Если скажешь, как вернуть награбленное, сохраню тебе жизнь… Однако, — продолжал Аврелий, — судя по твоей бледной коже, думаю, что оседлая жизнь и городские излишества явно вредны для твоего здоровья. Отныне, Умбриций, ты будешь батрачить на одной из моих ферм в Кампании и окрепнешь телом, работая в поле!
Гул одобрения подхватил его слова.
Аврелий осмотрелся. На восхищенных лицах слуг он прочитал глубокое уважение: отныне они будут повиноваться ему, потому что доверяют, а не потому, что опасаются суровых наказаний.
Поняв это, юноша успокоился и еле заметно с облегчением вздохнул. Вступив раньше времени в мир взрослых, где ложь, преступление и насилие губят правду и противостоят справедливости, он с успехом провел свое первое расследование; раскрыл обман; выиграл первое сражение!
— Что еще прикажешь, хозяин? — спросил Аквила, пока вор безропотно позволил увести себя, с трудом веря, что избежал виселицы.
— Да, вот что. Подготовь документы наставника Хрисиппа. Хочу продать его на невольничьем рынке, — решительно объявил молодой человек, предвкушая мольбы жестокого наставника, который так часто грубо обращался с ним.
Учитель, напротив, смерил его обычным злым взглядом, словно перед ним все еще стоял непослушный ученик, а не хозяин его судьбы.
— Видимо, вместе с именем и состоянием ты не унаследовал способности учиться, молодой Стаций. Продай меня, не хочу оставаться рабом невежды! — презрительно заявил Хрисипп.
