Орест плохо слушал; у подножия кушетки сияла раскаленная проволока, навитая на кусок керамической трубы. Он присел к рефлектору и на все вопросы отвечал, купаясь в блаженном тепле. Пусть убьют, но дадут согреться.
Еремеев, дрожа от озноба, рассказал им свою «историю», придуманную еще в бетонной трубе и дополненную по дороге многими подробностями.
Да, он, Хильмар Лозовски, действительно польский фольксдойче. Мать — немка, отец — поляк. До войны жил в Брест-Литовске. С приходом Советов семья перебралась в Варшаву. Служил полицаем в сельской управе. В Альтхафен прибыл в конце войны вместе с эшелоном других фольксдойче, спасавшихся от большевистских войск. Здесь надолго застрял. Промышляет перекупкой вещей и торговлей на «шварцмаркете». Скупал кое-что из дома пастора: подсвечники, восточные статуэтки…
Познакомился с фрейлейн Хайнрот. Стал ухаживать. Дита согласилась выйти за него замуж. Но тут на рынке его опознал кто-то из бывших партизан. Пришлось скрываться. Вчера целые сутки просидел в комнате невесты. Дита вернулась только под утро. В половине десятого во двор въехал военный мотоцикл, и в дверь застучали солдаты.
Они спустились в кирху, Дита открыла сифонный вход и велела передать господину Вишну, что храм находится под наблюдением и что пользоваться склепом доктора Артензиуса нельзя.
Орест замолчал. Он согрелся, но его сотрясала нервная дрожь, которая, по счастью, легко выдавалась за простудный озноб. Поверят или нет? Вроде бы все складно, хотя кое-что — отчаянный блеф. Хорошо, конечно, что его явный славянский выговор теперь как-то оправдан. А если кто-нибудь знает польский? А если начнут спрашивать фамилии должностных лиц, подробности полицейской службы, отношений с Дитой? Засыпаться можно было на любом пустяке из той же прифронтовой жизни Альтхафена… Сжавшись в комок, Еремеев ждал вопросов.
— Что скажешь, старина Вишну? — спросил тот, кого Орест принял за главаря «вервольфов». Вопрос был обращен к человеку в черной альпаковой куртке. Он как вошел, так и стоял в дверях за еремеевской спиной, и Орест поспешно обернулся. Затененный взгляд глубоко посаженных глаз, высокий лоб, темно-русый зачес показались знакомыми. Карл Хорст! Фото в томике! Юный фенрих с саперными эмблемами! Жених фрейлейн Хайнрот! Влип! Это конец! Да он теперь из одной только ревности придумает самые изощренные пытки. Дернуло же за язык… Пока не поздно, пока он не снял автомат, ударить головой в живот и выскочить в коридор. Орест напрягся для прыжка.
