И наконец голова его вырвалась наружу. Танк стоял над ним. Двигатель его молчал. Осторожно он повел головой в одну сторону, затем в другую и…
Много страшного он повидал, воюя, но ткнуться лицом в лицо немца, мертвого немца, свесившегося из нижнего люка танка, не доводилось. От ужаса он дернулся, судорожно замычал: «Ы-ы-ы-ы!» — и проснулся…
Сердце бухало в груди, как паровой молот. Старика трясло мелкой дрожью. Он нашарил на тумбочке облатку валидола, выковырнул одну штуку и сунул под язык. Откинувшись на подушку, он ждал, рассасывая таблетку. Успокоение наступало постепенно. Мысли, ранее скованные ужасом, приобретали отчетливость.
Успокоившись, он лежал некоторое время и думал. Не будучи суеверным, он пытался понять, с чего приснилось ему это, случившееся так давно, что казалось нереальным. Тогда немецкие танкисты стали жертвой своей охоты на него. Танк расстреляли наши артиллеристы — слишком долго он крутился на одном месте. Такую мишень грешно было пропустить.
Старик вспомнил, как долго он выбирался из-под танка, как полз к линии окопов, к своим. За этот бой его наградили медалью «За отвагу». Он смущался этой награды — ведь он ничего не совершил. Однако командир роты, пославший представление на награду, считал как-то по-своему. Танк был подбит благодаря ему, и точка!
Старик сел на кровати и свесил ногу на пол. Культя второй ноги не доставала до пола. Он лишился ноги уже после войны. Неожиданно открылась рана, и нога стала гнить. Врачи ничего не могли сделать. Так он стал «Стойким оловянным солдатиком», называя себя так в шутку.
— А какое сегодня число? — подумал Старик. И, вспомнив, понял, что именно в этот день, много лет назад в Берлине, он получил осколочное ранение в ногу и конец войны встречал уже на больничной койке. Что-то было необычное в том, что именно сегодня ему приснился этот сон, именно сегодня… Уж не настало ли время? Время уходить в землю?
Подтянув к себе костыли, он встал. Шагнул к стулу, сел на него и стал одеваться. Одевшись он отправился на кухню, налил из термоса крепкий чай и позавтракал бутербродом с сыром. Пока он завтракал, решение зрело в нем. Он должен сегодня непременно это сделать! Сегодня непременно!
И, решившись, он стал собираться. Тщательно выбрился, пристегнул к ноге протез, достал единственный, не новый уже костюм, надел брюки, свою старую гимнастерку с наградами и нашивками за ранения, сверху надел пиджак. Кепка и вещмешок завершили его сборы. Опираясь на костыли, он вышел из дома, прошел через двор и вышел на соседнюю улицу, на остановку автобуса. Ждать пришлось недолго. Пришел автобус, и Старик вскарабкался в него. Время было раннее, всего шесть утра. В автобусе было пусто. Сонная кондукторша обилетила его, села на свое место и стала клевать носом, борясь со сном.
