Полдень, XXI век, 2010 № 03 | страница 87
Автобус мчался по пустым улицам. Старик, очень давно не выходивший из дома, вглядывался в улицы, замечая перемены, которые на них произошли. Он поразился тому, что на отдельных улицах все первые этажи сплошь состояли из магазинов.
Проехав окраину города, его частный сектор, автобус вырвался за город. Через несколько минут справа и слева от дороги потянулись глухие трехметровые заборы «Долины нищих». Из-за стен выглядывали замки, башни, шпили и прочие архитектурные выкрутасы домов богатеев, обживших это место. Старик увидел, как разрослось это поселение, превратилось в целый город с того времени, когда он в последний раз ехал этим маршрутом.
Проехав еще немного, автобус въехал на площадку перед кладбищем. Кондукторша клюнула носом, проснулась и объявила: «Конечная остановка!»
«Действительно, конечная!» — невесело подумал Старик и неуклюже выбрался из дверей автобуса.
Переставляя костыли, Старик шагал по аллее, стараясь как можно меньше наступать на протез. Он так и не привык к нему, культя начинала сильно болеть, потому дома он предпочитал передвигаться на костылях.
Поплутав среди могил, он остановился у ограды, открыл калитку и вошел внутрь.
Он сел на скамеечку и долго молча смотрел на фотографию жены на могильной плите.
Кряхтя, он снял с плеч вещмешок, достал из него большую бутылку с водой, тщательно вымыл стакан, который стоял у плиты. Достал початую бутылку водки, плеснул в стакан, поставил его на место и накрыл скибкой черного хлеба.
— Ну, здравствуй, Катюша! Я пришел! — сказал Старик.
Давайте уйдем отсюда, давайте оставим их одних… Не будем слушать их разговор. Пусть даже разговор этот мысленный, пусть он даже не слышен никому…
Старик был один-одинешенек на белом свете. Все уже умерли. Где-то за океаном жили правнуки, которые никогда не видели своего прадеда, говорили на чужом языке и считали Родиной ту землю, на которой жили. Старик не раз думал, за что ему это дано — пережить и детей своих и внуков? И что это — награда или тяжкая многолетняя казнь?
Старик вышел из оградки, затворил калитку и трижды поклонился могиле. По лицу его текли слезы. Он вытер рукавом лицо и огляделся. Когда хоронили его жену, могила ее была самая последняя, теперь же ряды могил уходили далеко вдаль.
Старик шагал по аллеям, останавливался у некоторых могил, кланялся им, говорил слова прощания. Здесь лежали его боевые друзья, те, кто прошел войну вместе с ним и умер, не дождавшись заслуженной лучшей доли. В этом сражении, с пришедшей в конце прошлого века новой жизнью, они не победили и молча уходили в землю, унося с собой что-то такое, что не дано познать и понять никому из ныне живущих.
