Вуквун поддержал жену:
— Действительно, Тэгрынэ, почему бы тебе не остаться в Лукрэне? Это лучшее место на Чукотке.
— Подумаю, — отговаривалась Маша.
…А пурга бушевала без перерыва. Иногда приходилось полчаса добираться до колхозной конторы. Председательский «газик» не мог пробиться через сугробы и отстаивался в гараже.
По утрам за Машей частенько заходил Андрей Пинеун и провожал ее до самого крыльца конторы. Отсюда он шагал дальше, в свою механическую мастерскую, а Маша оставалась на крыльце и следила, как постепенно исчезает в снежной круговерти его наклоненная встречь ветру фигура…
Телефонный аппарат, стоявший на столе у Сергея Ивановича, трезвонил не переставая. Вызовы следовали то из Анадыря, то из Магадана. Все заботились о том, чтобы оленьи стада находились в таких местах, где не страшен гололед, если наступит оттепель.
Иногда трубку приходилось брать Маше, и слышался голос Петра Ходакова. Секретарь окружкома сердился:
— Ты все еще там сидишь? Смотри, опоздаешь на работу!
— У меня же пока нет назначения, — оправдывалась Маша. — В Анадыре мне делать нечего, а здесь, по крайней мере, настоящее дело есть.
— Ну ладно, ладно, — сбавлял тон Ходаков. — А все же вылетай немедленно, как только установится погода.
И действительно, времени у нее оставалось мало. Отпуск кончался. А в Лукрэне конца работы не видно. Говоря откровенно, то, что делала здесь Мария Тэгрынэ, представляло собой лишь самые приблизительные наметки. Но уже и в них вырисовывалась такая картина будущего, что захватывало дух.
Вечером, усталая и довольная, Маша брела под пургой в гостиницу и опять ждала Пинеуна. Так уж повелось, что все вечера они проводили теперь вместе в его домике, занесенном по самую крышу снегом. До поздней ночи слушали музыку, а потом брели обратно в гостиницу. Каждый раз Маша с замиранием сердца ждала, что Андрей предложит ей остаться здесь на ночь и боялась, что у нее не хватит духу отказаться.
Однажды это почти случилось. Маше пора было возвращаться домой. Вдвоем они вышли в тамбур, уже одетые. Андрей распахнул дверь и вместо темени увидел перед собой гладкую снежную стену, на которой отпечатались доски входной двери.
— Занесно, — сказал Андрей и вопросительно посмотрел на Машу. — Что будем делать?
— Как что? Откапываться! — решительно ответила она.
— Правильно! — сказал он и пошел искать лопату.
Переместив сугроб с улицы в тамбур, Пинеун открыл дорогу.
Откапывали и входную дверь гостиницы.
