Я лизнул ее в плечо. Она машинально вытерлась.
– Они как-то привязывали меня к действительности. А сейчас я начинаю терять ориентацию… Книги уводят Бог знает куда, а кроме них ничего не существует. Честно говоря, я не очень-то ощущаю сопричастность к тому, что происходит вокруг, и предпочла бы жить во времена Греты Гарбо. Тогда бы я обязательно познакомилась с Набоковым, Джойсом, Кафкой, Башевисом Зингером. И с твоим любимым Сэлинджером тоже.
– Сэлинджер до сих пор еще жив, – отозвался я.
Нет, ну как я с самого начала точно определил! Посланница Века Джаза! Конечно, приятнее жить во времена Греты Гарбо нежели во времена Греты Мерлоу.
– А что ты будешь делать с деньгами, которые получишь за роман? – неожиданно поинтересовалась она.
– Не знаю, я еще об этом не думал…
Тут, подчиняясь внезапному порыву, я приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее.
– У тебя финансовые затруднения?
– Пока, к счастью, нет, – сказала она. – Но, по правде говоря, эта сторона жизни начинает понемногу меня беспокоить.
– А разве тебе не досталось в наследство состояние отца?
– Разумеется, оно принадлежит мне, но для начала было бы неплохо его разыскать. Отец вкладывал деньги в какие-то коммерческие проекты. Меня он не очень-то посвящал, поскольку он ведь не собирался умирать…
– И никаких бумаг не сохранилось?
– Пока я ничего не смогла обнаружить, только архив.
– Х-м, – сказал я.
– Одно время я еще надеялась, что кто-то сам появится тут. Знаешь, как это бывает в книгах: с невозмутимым видом станет выкладывать на стол пачки банкнот из кейса… Но прошло пол года, и теперь уже не остается сомнений, что придется самой думать о будущем. К тому же права на свои вещи он как правило продавал целиком: на издание, постановку и экранизацию.
– Ты имеешь в виду, авторские права?
– Ну да!
– Поэтому ты и пришла ко мне?
– Я в любом случае пришла бы к тебе, поскольку дело, которое он задумал, должно быть завершено.
Смахивает на маниакальную идею. И главное – упомянутое дело доверено мне. Т.е. у мелкого шулера появилась возможность сорвать банк. И вот он идет „на главное в своей жизни дело".
– Может этот памятник на кладбище их работа? Я имею в виду тех, к кому попали деньги отца.
– Но если они так щедры, что помешало им прийти сюда? Ведь они могли бы назвать любую правдоподобную сумму, я все равно не в состоянии была бы проверить.
– Какие чудесные заросли, – козлиным голосом проговорил я.
– Сейчас больше не нужно, – сказала она, отводя мою руку.
