Наконец, на него положил глаз Интерпол. К этому времени Кол Обок полностью уверовал в собственную неуязвимость. Ведь он и от папы ушел, и от мамы ушел, и от Босса мафии ушел, и от Скотланд-Ярда ушел. „А от тебя, Интерпол, и подавно уйду". А тут еще с подачи инспектора, которому поручили его поимку, средства массовой информации повсюду раструбили о том, какие у него уникальные криминальные способности. Бони и Клайд – просто маленькие дети, играющие в пасочки, по сравнению с ним. Это его и сгубило. Он клюнул на приманку, и в завязавшейся перестрелке был убит агентами Интерпола. (Стремительно развивающееся действие, грохот выстрелов, захлебывающиеся голоса репортеров.)
Он лежит в луже собственной крови, а в его погружающемся в сумерки сознании звучит музыка пианистки из провинции Соскочеван. ‹В глубине души он не любил торговку наркотиками, он жил мечтой о пианистке.›
Прим. Откровение, заключенное в треугольные скобки, в роман не вводить. Но если об этом помнить в процессе написания, читатель что-то смутно почувствует, некие магические нити потянутся за грань повествования. Это сможет придать роману ощущение глубины.
Евлахов стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу, и заглядывал мне через плечо. Я знал, что звуки печатной машинки способны вырвать его из состояния депрессии получше всяких транквилизаторов.
– Ну как? – Я снял очки и принялся тщательно их протирать.
– Обалдеть можно!
– Пользуясь тем же приемом нетрудно сконструировать что-нибудь и из нашей жизни. Хочешь, продемонстрирую?
– Итак понятно: ты осуществляешь функцию декодера.
– Функцию чего? – удивился я.
– Декодера: переводишь атрибуты одного литературного жанра в другой.
– Кстати, сказка необязательна. Можно видоизменять текст и в рамках одного жанра. Да так, что ни одна собака не подкопается.
Евлахов усиленно соображал. Видимо, прикидывал, насколько все это применимо к поэзии. Возможно, в первый момент его внутреннему взору открылись невиданные перспективы. Но он тут же отмахнулся от наваждения и разочарованно вздохнул.
– Ты хочешь сказать, что именно так сработаны все твои романы?
– М-м-м… я пользуюсь приемами куда более изощренными. Мое искусство сродни нейрохирургии, а я продемонстрировал тебе работу Джека-Потрошителя. Для наглядности.
– А что за психоделические выкрутасы в финале с этим читатель-чувствует-о-чем-умолчал-автор?
– О, это один из приемов, с помощью которых можно косить под мастера. А на самом-то деле ты производишь чемодан с двойным дном и потом наполняешь его всякой дребеденью. Вот если я напишу: „Вчера председатель ПЕН-клуба госпожа Момина выступила с сенсационным разоблачением одного известного занзибарского писателя!" Ты почувствуешь, что за этими словами что-то скрывается? Что это – лишь тончайший слой мазута на поверхности, а из глубины к нему поднимаются зловонные пузыри?
