— Кто бы помог таскать такие тяжелые корзины...
— У мужчин силы больше, мужчине такая корзина нипочем...
— Наши-то мужчины на промысле устали, им отдохнуть надо...
— Кто и не был на промысле...
Ясовей рассмеялся.
— Про меня, видно, слово. Я не устал. Давайте помогу.
Взвалив двуручную корзину на плечо, он легко вынес её на берег. Взял другую, третью. Женщины ахали, удивляясь такой силище в этом гибком юноше, у которого только-только обозначился первый пушок на верхней губе. А он, разгорячившись, совсем увлекся работой, женщины еле успевали наполнять корзины рыбой. И когда была вынесена последняя корзина, он в растерянности остановился. В серебристых чешуйках была вся его малица, лицо, и даже взлохматившиеся волосы были пересыпаны перламутровыми блестками. Женщины окружили его.
— Спасибо, Ясовей, за помощь.
— Приезжай к нам каждый день после промысла. Ждать будем.
— Такого парня отчего не ждать...
Ясовей смущенно потупился, что-то отвечал женщинам, счищая чешуйки с одежды. Поднял голову и встретился глазами с Нюдей. Сразу нахмурился. Посмотрел, где Лагей. Лагея не было.
Безмолвно Ясовей направился к своей упряжке. Женщины с недоумением глядели ему вслед.
В тундре, на берегу безымянной речушки, произошел серьезный разговор. Его слышали только низкорослые, не выше колен, березки, слабо шелестевшие листочками. Двое стояли один против другого, говорили негромко, сдерживая голос, словно боясь, что услышит дальняя сопка.
— Ты, Лагей, часто сюда ездишь?
— Дорога не заказана. Езжу. А часто ли ты ездишь, Ясовей?
— Когда вздумаю. Надо мной хозяина нет.
— Вот плохо, что нет хозяина. Ты бы лучше не ездил сюда.
— Я думаю, тебе бы следовало забыть эту дорогу...
Лагей стоял, засунув руки за ремень, в гордой позе человека, чувствующего свое превосходство над противником. Чего, дескать, этот облезлый неблюй попусту бьет копытами. Разве ему тягаться с Лагеем, безоленщику, живущему в чужом чуме!
Взмахнув, как пикой, длинным хореем, Лагей кинулся на нарты.
— Садись, подвезу! — крикнул он, и уж издалека долетело до Ясовея: — А то твои сустуйные задохнутся на ходу...
Ясовей долго стоял, глядя на взрытый полозьями снег. Он мучительно силился понять, что произошло. Что такое сделал Лагей? Он не причинил Ясовею никакого зла, не оскорбил, не ударил. Только посидел, поболтал с девушкой, рассказал ей что-то смешное. Фу, какой глупый Ясовей, по всякому пустяку готов кидаться на человека, как пёс Нултанко!
Ясовей повернул свою упряжку обратно. Он всячески старался успокоить себя. Но всё равно на сердце лежал ком. Какое у человека странное и непонятное сердце! А почему непонятное? Очень даже понятное. Вот у Нюди — да, трудно разобраться в сердце. Сегодня она тебе улыбается и смотрит так, что хоть в самую лютую метель, хоть в самую ледяную воду кинуться нестрашно, лишь бы она сказала. А завтра она так же глядит на другого и для другого звенит её смех, будто ломаются тонкие льдинки...
