То правда или только в сказках, которые поют старики, так говорится, что если человек сильно чего-нибудь хочет, это сбывается. Наверно, только в сказках. Вот Нюдя очень хотела бы, чтоб из-за сопки показалась оленья упряжка и чтобы на ней ехал тот самый юноша, который починил её сани. Очень хотела бы... И по странной случайности это её желание совпало с желанием Ясовея снова увидеть ту девушку, которая так безутешно плакала над поломанными нартами. Бывают ведь в жизни совпадения...
— Легкого скольжения игле девушки, поправляющей сети!..
Нюдя вздрогнула и обернулась. Сквозь колышущуюся на ветру сеть она увидела того, кого ждала. И покраснела. И растерялась. И сказала невпопад:
— В буграх никого нет, все на озере...
Юноша улыбнулся.
— А мне никого и не надо, кроме тебя.
— Зачем я тебе?
— Посмотреть...
Нюдя зарделась окончательно и не знала, куда себя девать. Всё же нашла силы сказать:
— Если ты голоден, я дам тебе рыбы. Если тебя долит жажда, я вскипячу чайник.
— Я голоден, как семь волков и ещё три волчонка. Я жажду так, что готов выпить все озеро и ещё три чашки. Можешь ли ты утолить мой голод и жажду?
Девушка ничего не ответила. Она стала хлопотать, подживляя костер, навешивая чайник, добывая из садка рыбу.
Никогда не ел с таким аппетитом Ясовей. Нежная пелядка так и таяла на языке. Никогда он не испытывал такого удовольствия от чая. Был чай удивительно сладким, оттого, наверно, что пил его Ясовей вприглядку — не спускал глаз с хозяйки, красневшей от этого пристального взгляда, улыбавшейся чуть-чуть краешками губ и вдруг озарившей его таким ответным взглядом, от которого захватило бы дух у каждого, кто имеет сердце.
Но нельзя же пить чай и молчать. Надо хоть слово сказать. А мысли у Ясовея все перепутались, и никакое толковое слово не шло на язык.
— Погода, кажется, завтра будет хорошая, — выжал он наконец.
— Наверно, будет хорошая, — как эхо повторила Нюдя.
Помолчали.
— На промысле-то всё ладно? — спросил он.
— Всё ладно на промысле, — ответила она.
— Спасибо за угощенье, — хмуровато поблагодарил он, вставая.
— Пей ещё, — с заметной лукавинкой в голосе попотчевала она и перевернула вверх дном пустой чайник.
— Лакомбой. До свиданья, — бросил он через плечо, беря хорей и падая на сани.
— Приезжай, буду ждать, — послышалось ему, а сказано это было или нет, кто знает.
