— Верно, просила, — соглашается Ясовей.
— Что же ты стоишь? Садись.
Ясовей садится на край стула.
— А мне вот скучно, Ясовей, — вздыхает барыня.
— Я веселить не умею.
— Какой ты, Ясовей, всё-таки невежа. Я тебя воспитываю, обучаю хорошему тону, а ты...
Надежда Дмитриевна лениво протягивает руку к столику, берет стакан с водой, чуть смачивает губы, ставит его обратно. Пододвигает серебряный бокал.
— Налей мне, дружок, пожалуйста, вон из той бутылки.
Ясовей наливает. Надежда Дмитриевна поднимает бокал, щурится на него и, помедлив, ставит на столик.
— Нет, не хочу. — Она не отнимает руки от бокала. — Выпей со мной ты, давай чокнемся.
Парню забавно: ничего у неё просто не получается, всё с загогулинами. Барыня, так барыня и есть. Выпью, раз просит. Ничего не сделается. Он берет другой бокал и наливает до краев. Надежда Дмитриевна смеется.
— Ого, да ты храбрый!
Вино Ясовею понравилось — дух захватывает и приятное. Он оживляется, смуглые щеки его темнеют. Барыня с улыбкой наблюдает за ним. И вдруг он снова берет бутылку, наливает.
— Давай, барыня, выпьем ещё. Хорошее питье, очень жгучее.
Надежде Дмитриевне весело.
— Жгучее, жгучее... Великолепно сказано!
Они чокаются. Надежда Дмитриевна тянет медленно, маленькими глоточками, сквозь опущенные ресницы смотрит на Ясовея. Тот выпивает быстро, рывком, наливает еще.
— Что ты, мальчик мой, разве так можно!
— Можно, — говорит Ясовей и опрокидывает бокал. Он с изумлением смотрит на барыню, которая почему-то начинает покачиваться вместе с оттоманкой. Ему становится смешно и он говорит:
— Ты меня, барыня, больше не воспитывай. Не надо. Ты кружись, а я пойду.
Нетвердыми ногами он шагает к выходу. Слышит, как барыня кричит:
— Куда ты? Не смей уходить!
Он машет ей рукой.
— Я не собака, чтобы меня привязывать на ремешок... Ты смешная, барыня... Твое питье жгучее... Пей одна...
Сам того не сознавая, он пришел к домику Шурыгиных. Смотрел на покосившийся палисадник, на тонкую березку у калитки, на крутые ступеньки крыльца и недоумевал, почему он оказался здесь, что ему тут понадобилось. И домик, и калитка, и это крылечко казались странно знакомыми. Пошатываясь, он ходил около, остановился, прислонясь к щербатому столбу ворот. Березка грустно покачивала мокрыми прутиками.
— Да ведь здесь Галя живет! — Мысль эта ошеломила Ясовея. — Тут Галя, а я такой... А?.. Уйти, пока не заметили...
Шаткой походкой он пошел прочь. Оглянулся. Вот оно, Галино окошко. Темное, пустое... Гали нет...
