Ясовей вскакивает, тормошит опять опустившегося в дрему отца.
— Как нет? Есть, — горячо говорит он. — Есть песец. Весако стар и не может его догнать. Ты отпусти меня, я надену лыжи и догоню. Я знаю, где песцовые норки, знаю, как их искать. Отпустишь?
Хосей привлекает к себе сына.
— Подрастешь, мальчик мой, узнаешь, можно ли догнать песца с лунной шерстью... Иди-ка спать. Ночь-то уж давно оленью упряжку за тобой послала.
Мальчик закутывается в теплую оленью шкуру, смежает ресницы, а сон не идет. Видится Ясовею песцовый след на снегу. Хочется сейчас же встать и пуститься в поиски недоступного счастья. Вот только где взять каменный хлеб? Завтра надо попросить мать, чтоб испекла...
Уснул Ясовей. А отец еще долго сидел, задумавшись, чуть покачиваясь, около потухшего костра.
Всю ночь Ясовею снился убегающий вдаль след голубого песца. А наутро, чуть проснувшись, мальчик накинул малицу и выбежал из чума. И тут его грезы исчезли. Куда пойдешь, если кругом веревка на колышках? Как олень в загоне, будешь скакать и не перескочишь.
Мать в чуме кашляла надрывно, тягуче. Глаза ее слезились. Дрожащими руками она разжигала потухший костер. Хосей угрюмо смотрел на всплески пламени. Ясовей откинул полог над входом в чум.
— Отец, уедем на Печору. Не могу я больше...
Хосей не повернул головы, сидел он сгорбленный, беспомощный.
— Куда же мы поедем, сынок? Пропадем. Терпеть надо...
Иногда к чуму приезжали именитые лица в дорогих шубах, на щегольских санках. Тогда, откуда ни возьмись, появлялся сам хозяин, угодливо кланялся, лебезил, заставлял ненцев делать всё, что захочется важным посетителям.
Однажды Ясовей был поражен видом подъехавших на рысаке господ. У мужчины на плечах блестит золото, фуражка с кантами и с сияющей кокардой. Женщина вся в дорогих мехах и в такой удивительной шляпке, каких Ясовей отроду не видывал. Большой, наверно, начальник со своей начальницей, подумал мальчик. Господа с любопытством осмотрели «дикарей», заглянули в чум. Даме понравились олени.
— Ах, какие миленькие, с какими печальными глазами. Можно на них прокатиться?
— Отчего же, пожалуйста, — засуетился Обрядников. — Ясовей, запрягай оленей.
Мужчина усадил даму на нарты, спросил, удобно ли ей.
— Осторожно вези, Ясовей. Уронишь, плохо будет, — строго напутствовал Обрядников.
Ясовей, хитровато поблескивая глазами, наматывал вожжу на рукав. Вдруг он поднял хорей, одним прыжком бросился на нарты, гикнул, и олений пятерик во весь дух помчался по Двине. Дама с визгом уцепилась за мальчика. Ей было и страшно и весело. При повороте сани подпрыгнули на выступе льдины и дама кувырком полетела в рыхлый снег, увлекая за собой Ясовея. Олени остановились как вкопанные. Дама барахталась в снегу, хохотала, требовала, чтобы Ясовей помог. А он смотрел на нее и тоже смеялся. Вот так-так! Начальницу кинул в сугроб...
