– И против всего этого – один хилый старик. – Он встряхнул рыжей копной волос. – Я не боюсь его!
– А я боюсь, – чуть слышно произнес Саган.
Он отошел от экрана, шагая по ковру, приблизился к компьютеру. Дайен впервые заметил, что Командующий слегка прихрамывает, осторожно ступая на правую ногу.
Саган перехватил взгляд юноши.
– Лодыжку растянул.
Он дал команду компьютеру. Рука мертвой девушки исчезла с экрана.
– И что вы предлагаете делать, милорд?
Дайен задал этот вопрос, заранее зная ответ, зная причину, по которой его просили вернуться, по которой Рикилт, Ди-Луна и Олефский оказались на борту «Феникса-II».
– Мы начинаем войну, – ответил Саган.
Размыслите в сердцах ваших... и утишитесь.
Псалтырь, 4;5
Военный совет союзников, собравшихся на борту «Феникса-II», длился по стандартному военному времени три дня. Совет был собран затем, чтобы разработать план военных действий, но союзники потратили десятки часов, пытаясь убедить Его величество узурпировать власть, самолично вернув себе корону, а не «топтаться на месте с постной миной и ждать, когда ее принесут на блюдечке с голубой каемочкой». Это были слова Рикилта.
Они должны были убедить Дайена, потому что единственное оружие, дьявольски им необходимое, находилось в руках у короля, – свертывающая пространство бомба. Пусть и в силу безвыходной ситуации, но лорд Саган отдал ее в его распоряжение.
Король участвовал во всех заседаниях, внимательно выслушивал каждый аргумент, задавал вопросы, когда ему что-то было непонятно, но не произнес ни слова в ответ. О чем он думал, что решал – никто не знал. Не знал, без сомнения, и Саган, у которого отчаяние и гнев с каждым днем становились безысходнее.
– Полагаю, что вы задолжали мне, Рикилт, – выдохнул Олефский, и шлем пародышащего заволокло клубами пара. – Король-то оказался крепким орешком.
Трое главнокомандующих других секторов галактики остались в зале заседания одни. Саган перед этим снова попытался заставить короля принять решение. Дайен же в очередной раз отказался. Командующий в ярости вылетел из зала. Его величество тоже вскоре удалился. Медведь Олефский велел принести ланч.
– Не могу в толк взять, почему Саган так долго возится с ним, – прокомментировал Рикилт.
Его слова вылетали колечками пара из шлема. Они поднимались вверх, то сгущаясь, то рассеиваясь, в зависимости от ситуации, но при этом лицо пародышащего было закрыто белой пеленой, поэтому простые смертные испытывали трудности, общаясь с ним. Неожиданно появлялся один глаз, зорко следивший за происходящим сквозь эту пелену, потом снова исчезал, после чего был виден только беззубый рот.
