Механический голос транслятора не передавал никаких эмоций Рикилта. Те, кто давно был знаком с пародышащим, знали, что индикатором его состояния служит цвет пара. Реагирующий на самые незначительные перемены температуры тела, пар мог меняться от чисто-белого (знак спокойствия) до густо-желтого, местами коричневого. Сейчас пар, выпущенный Рикилтом, был цвета охры.
– Лорд Саган просто должен сказать юноше: «Ваше величество, мы начинаем войну, а если вам такое не по душе, можете выйти на ближайшей остановке», – пар Рикилта слегка потемнел.
– У Его величества есть бомба, а у Сагана нет, – помаргивая глазами, напомнил Олефский.
Ди-Луна обвела зал многозначительным взглядом.
– Осторожно, друзья, у стен есть уши.
Медведь пожал плечами. Его рот скривился в усмешке, разделив надвое бородатое лицо.
– Да черт бы вас всех побрал, что может сделать Саган? Застрелить меня за то, что я говорю правду?
Их беседу нарушили официанты, принесшие ланч: огромное деревянное блюдо с мясом и хлебом для Олефского, блюдо с фруктами и рисом для Ди-Луны и пластиковый конверт с замороженной красной жидкостью для Рикилта.
– Великодушная Богиня-Мать, прими наши благодарения за щедроты твои, – помолилась Ди-Луна.
Рикилт вытащил из конверта тюбик, пристроил его к клапану в своем шлеме и откачал питание. Мало-помалу цвет охры побледнел. Медведь Олефский засунул мясо себе в пасть, вытерев кровь на подбородке куском хлеба.
Баронессе официант налил вино, Олефскому поставил какую-то жидкость, напоминавшую пиво, спросил, нет ли у гостей других пожеланий, и исчез, оставив троицу наслаждаться трапезой и беседой.
– Скажите все-таки правду о бомбе.
– Правда заключается в том, что она принадлежит Дайену Старфайеру. Он запер ее на ключ. С ее помощью он может уничтожить нас, Сагана, галактику, по всей вероятности, даже всю Вселенную, если захочет. – Олефский выкатил глаза, засунул кусок хлеба в рот, запил его пивом.
– У сосунка молоко еще на губах не обсохло. Почему бы Командующему не забрать ее у него? – Ди-Луна пренебрежительно махнула рукой.
– Саган может завладеть бомбой, когда ему заблагорассудится, – пророкотал Рикилт. Красная жидкость из его тюбика почти кончилась, ее действие начало сказываться на пародышащем, он захмелел, расслабился, а вокруг него заклубил пар чисто-белого цвета. Туман почти рассеялся, и теперь оба глаза были видны собеседникам. – Разве что-нибудь и когда-нибудь было недоступно Сагану?
– Одна вещь, – с неожиданной мрачностью произнес Медведь. – Одна вещь, которой ему больше всего хочется завладеть, это – корона. Но он принес присягу на верность Дайену. Перед Господом Богом.
