. С поморья на воде убраны все вехи и лоцбочки, обозначающие фарватер. Таможня, лоцманы и караулы перевели на Линский прилук, где растут крепостные стены, обозначились редуты.
А что поморские жители? Испокон веков кормились они рыбкой. Царский указ для них не помеха. Светлыми сумерками пробирались вдоль бережка на дощаниках, выходили подальше к Мудьюгу, закидывали снасти. На берегу их улова ждали женки да малые детки…
В море в одиночку рыбаки не ходят. Раньше ходили ватагами, теперь шли крадучись по двое-трое, разбредались по знакомым прежде «клевым» местам, в азарте уходили далеко за Мудьюг. Среди них ходили на своих дощаниках — плоскодонных лодках, служка николаевского Корельского монастыря Иван Рябов да его приятель «толмач» Дмитрий Борисов, ходили без боязни, хотя уже весь Архангельский городок полнился слухами о скором приходе сюда «свейских» военных кораблей для насилия.
В середине июня один за другим пришли два купеческих судна, английское и голландское. Первый шкипер сообщил, «что на море есть корабли незнаемые», а второй уверенно подтвердил «ведомость, что военные корабли, из Шведской земли, неприятельские пришли на устье».
Архиерей Афанасий сам приехал к Прозоровскому:
— Чтой-то ты не тревожишься, воевода, взял бы гукор какой да сходил бы на взморье, к Линскому, проведал воинство.
«Без твоего ума обойдусь, — зло подумал Прозоровский, — неча мне высовываться зазря». И все же, однако, не подавая вида, на рыбацкой лодке — гуко-ре — отправился к острову. Там он не задержался, накричал на Сильвестра Иевлева, что работники ленивы, медленно крепость строят.
— Не гневись, воевода, — спокойно ответил стольник, — людишки без понуканий круглый день ладят крепость, смотри, стены почти в рост выложили.
— А ты мне не перечь, — вскипел воевода, — сам вижу. Отряди четыре сотни холопов, они на Мурманское устье пойдут с полковником Ружинским.
Он поманил полковника Желтовского:
— Будь здесь в опасении. Чаю, в скорых числах свей пожалуют. Гляди в оба…
Не задерживаясь, Прозоровский отправился на гу-коре на дальнее Мурманское устье, где на мелководье никогда не ходили суда. Давно скрылся из вида Лин-ский прилук, прошел час-другой, солнце, как обычно, в эту пору не заходило — катилось под горизонт. Вдруг издалека донеслись пушечные залпы.
Воевода испуганно пригнул голову, перекрестился:
— Ворочай немедля в обрат, — хрипло крикнул он кормщику, — правь к Архангельскому напрямую!
