— М-да, трудно сказать. Сейчас он без дела, но, кажется, он повар или что-то в этом роде. Бывает, ему удается подработать в каком-нибудь ресторане…
— Вы говорите, он повар или что-то в этом роде? Неужто вы не знаете точно?
Женщина пожала плечами.
— Так как же вы, собственно, дошли до жизни такой? — спросил Курт.
— Уж больно тяжко мне было. Я ведь одна осталась… Сначала вроде бы дело у меня спорилось, но скоро со всех сторон посыпались жалобы на Мартина. Сначала учителя стали жаловаться, потом — соседи, а затем уже домовый инспектор… Кто-то даже в полицию на него пожаловался, и ко мне пришли из ведомства по воспитанию детей, вроде бы предложили помощь, чтобы только самое худшее предотвратить, — ну, я и согласилась отослать Мартина в детский дом.
Все время мне казалось, будто кто-то за меня уже все решил. Такие напористые люди засуетились вокруг меня.
Когда Мартин уехал, мне захотелось рассеяться. Повстречать новых людей… Сама не знаю, как все это случилось. Откуда-то возник этот тип. Рослый, крепкий мужчина… ну и завертелось все своим чередом…
У матери был растерянный вид.
— Ваша правда! Как, собственно, мы дошли до жизни такой? Да только хоть кто-нибудь спрашивал меня, чего я хочу?..
— А детей ваших кто спрашивал? — не без ехидства возразил Курт. — Вы разве спрашивали их? Детей своих?
Мать горестно взглянула на Курта и покачала головой:
— Казалось, спрашивать бесполезно. Все решили за меня другие люди. «Прошу вас, милая, вы только распишитесь вот здесь и…»
— Вы не понимаете, о чем мы ведем речь. Ладно, и то уже хорошо, что сейчас вы одумались, может, вам еще удастся поправить дело… Чтобы отныне вы сами распоряжались своей жизнью и не давали распоряжаться ею другим. Вы же взрослый человек — все сами можете!
Мартин молчал. Он думал: а не пытаются ли сейчас эти взрослые навязать свое решение ему, Мартину? Почему никто не спрашивает его мнения? Неужто Курт такой же, как все прочие взрослые, которые только портили Мартину жизнь?
Только мелькнула у него эта мысль, как Курт вдруг повернулся к нему:
— А ты-то что скажешь, Мартин? Может, возьмемся за дело все и выставим из вашей квартиры этого подонка? Как ты считаешь?
Мартин кивнул: конечно, выставим — и устыдился своих недавних мыслей.
Грета почесала макушку.
— Мы уже столько знаем про подонка вашего, может, этим и воспользоваться?
Курт с Флеммингом жадно ловили ее слова.
— Догадываюсь, о чем ты, — проговорил Флемминг, — что ж, пристрели его, и точка!
