Санька нашёл этот «противень» сам и не сумел, а может, просто не захотел с него спрыгивать, как делал это много лет подряд на протяжении всей своей несладкой жизни, или житухи.
Я часто, очень часто вспоминаю его мечту, если, конечно, то, о чем он мечтал, можно вообще назвать мечтой, до того странной и дикой она мне казалась поначалу. Серый только дважды за все время говорил о ней, но я запомнил его слова навсегда.
«Эх, Пашка, — говорил он тогда, — я ни-че-го в жизни не видел, но отдал бы и последнее за то, чтобы быть похороненным без единого звука! Без единого! — уточнял он, как одержимый. — Не по подсказке, не по призыву, а так… Взяли и понесли. В полной тишине! Не переговариваясь, не перемигиваясь, без ритуала, а просто по велению сердца и души. Это что-то! — залихватски прищелкивал он пальцами, словно его уже когда-то хоронили так. — Если в мире таким образом кого-то и схоронили, Пашок, то я таких не знаю, нет. Ты прав в одном: люди никогда не были хоть в чем-то виноватыми, они такие, какими пришли в этот мир, больше ничего. Кто наделил их „свободой“, „выбором“ и „виной“, я не знаю, да и ты вряд ли это знаешь, да. А если и будешь пытаться доказать обратное, Паша… тебя, скорее всего, объявят сумасшедшим или тихо закроют рот безумцу, как это делалось всегда. У меня мечта гораздо скромнее твоей, но иногда я искренне завидую тебе… Ты имеешь цель, цель, которая запросто поглотит десять человеческих жизней… Десять, Паша! Смысл и счастье тебе гарантированы до гроба. Дерзай, братуха, дерзай, кто-то должен сказать и о нас, должен, Паша, должен».
* * *
Так погиб второй Ленин, Санька Серый, о ком ни сном ни духом не ведал ведущий «Поля чудес» Влад Листьев.
После Санькиной гибели я написал письмо в Самару, где жила его матушка, семидесятитрехлетняя старушка, но ответа оттуда так и не получил.
Покоится Санька среди сотен его собратьев на обычном зековском кладбище под названием Дунькин Пуп, примерно в полутора километрах от нашей биржи. Крестов и фамилий там нет, и отыскать его могилу по номеру будет нелегко.
Посылка от Аллы Борисовны
Рассказ
Никто не знал, когда именно и почему Витюша сошел с ума. Сошел он как-то тихо и совсем незаметно для окружающих. Было ему тогда двадцать семь, сидел он не так много по известным зековским меркам, где-то около семи лет, и потому все решили, что Витюша просто «загнался» и уже не смог выйти из этого опасного мечтательного или мечтательно-невыносимого состояния, действие коего наверняка испытал на себе всякий мало-мальски печалившийся по темницам империи арестант.
