— Ты всё мечтал, чтобы тебя «проверили» один раз на всю жизнь, Серый… — (Санька действительно так шутил, стоя в строю на ежедневных поверках.) — Ты всё подкалывал мусоров, что отпечатки пальцев почему-то берут не с пеленок, а каждую ходку! — напомнил я ему его же слова. — Смотри, брат, как бы эти удавы не «проверили» тебя в последний раз с твоими дикими приколами и амбициями!.. Ты же читал труды Каннетти и знаешь, что такое толпа и власть, знаешь ведь! Я не понимаю подобных экспериментов, не понимаю и не хочу понимать!
— Ну и что? Да плевать на них, Пашка, — отвечал он мне, скаля в улыбке зубы. — Пусть эта глупая дичь хоть немного увидит себя, пусть! За всё приходится платить, а за это не жалко. Посижу, если что, куда нам деваться-то, срок идет, места в БУРе хватит. Выдюжим, братуха, не ломай голову. И так уж запугали, что и бояться перестал! Сам знаешь, — ухмылялся он, не принимая мой серьёзный тон.
Лексикон Серого может несколько удивить неискушенного читателя, привыкшего связывать ум, знания и образованность человека с его речью, однако каждое правило имеет свои исключения. Серый не был ханжой и изъяснялся так, как нравилось ему, но не кому-либо. Кроме того, он прекрасно сознавал, где находится, а также знал истинную цену «высококультурным» оборотам, которые порой до смешного заставляли говорящего «экать», натужно подыскивая нужные слова. Он часто смеялся над некоторыми «мудрыми» пи-ся-теля-ми, которые по «сдвигу» писали на каком-то «исконно русском» и «чистом», призывали к этому других, не ведая, что время и речь повернуть вспять невозможно. Им давали большие премии, о них говорили такие же плуты, как они сами, но ни культура, ни речь не спасли их от подлости, в которой они утонули…
— Слушай, а если тебя в натуре выпустят на три дня, а? — несмело спросил я у Серого, желая узнать его мнение на сей счёт. — Оформят с понтом как бесконвойника, выдадут липовый пропуск, и все дела. Через три дня его аннулируют, а?..
— Да куда уж там, держи карман шире, ага! Я прямо губу раскатал и шкары глажу уже. Дождёшься от самосудчиков, как же! — отмахнулся Санька.
— Нет, ну а вдруг, вдруг? Ведь и ружье, говорят, раз в год… Представь себе такую ситуацию, представь!..
— То ружьё, а здесь менты!.. Брось, Паша, не фантазируй. Он бы в жизнь до полковника не дослужился так! Слово и карьера в этой системе — вещи совершенно несовместимые! Здесь выживают иуды и кровососы, маньяки по сути, да… Вообще Закон, законность железная есть порождение маньяков, ибо Закон бездушен и мёртв, а человек всегда жив… Лет через сто об этом обязательно скажут, сейчас же все под «гипнозом». Не фантазируй зря, это тебе не рассказики на нарах катать! — отрезал Серый. — Ну а выпустит… — он призадумался всего на мгновение: — Так и пошёл бы, а что, делать нечего, пошел бы! За бабки поселковые барышни и лешего на ночь приютят, а я ишшо ни-ча-во парень, ни одного шрама на голове, как говорится! Ну, малость горбатый там, так что ж, подумаешь, делов куча! Пошёл бы, да… Чего не расслабиться-то? — как бы убеждал он сам себя. — Пошёл бы, Паша, пошёл.
