— Он нам втирает, что работает в клубе ролевых игр, — ответил Ману слегка озадаченно.
— Потому что это правда! — возопил молодой человек. — Я работаю на «Парижские тайны». Мы прячем указатели в стратегических точках, а игроки их находят. Чертовы поиски сокровищ! Сколько мне еще повторять? Позвоните моему хозяину. Сами увидите!
— Это еще не объясняет, зачем вы рыщете здесь ночью.
— Я забыл воткнуть указатель между двумя пугалами. Вспомнил только после закрытия. А поиски сокровищ назначены на завтра.
— Никому не позволено входить в Монсури по ночам, — возразил простофиля.
— А пропускать ток через ограду позволено? Видали, что с моей ногой? Маньяки! Я буду жаловаться.
— Мы просим прощения, — сказал Ману.
— Ну уж дудки, — возмутился простофиля, — не стану я просить прощения.
— Заткнись, Малыш Луи, и выпусти его. Это не тот.
Вышеупомянутый Малыш Луи освободил молодого человека, который тут же рухнул на лужайку.
— Черт возьми, из-за ваших фокусов у меня серьезный вывих щиколотки. Вы еще у меня попляшете.
— Планы изменились, забираем этого грубияна к Зазе, — объявил Ману.
— Еще чего! Я требую, чтобы вы отвезли меня в больницу.
— К Зазе. А не то мы вас бросим. Тебя с твоей дурацкой ногой. И будешь куковать здесь всю ночь, как подбитый лис. Жалуйся сколько влезет, никто не станет слушать твои россказни. Завтра фараоны не отыщут здесь ни единой электрической ограды. Так ты идешь или остаешься?
*
Садовники, молодой грубиян, Ингрид и Лола оказались на улице Потерн-де-Пеплие перед закрытой дверью кафе. Им открыла дама в ночной сорочке в цветочек. При виде Ману она расплылась в улыбке. Сдвинув два стола, она принесла подушку, аптечку первой помощи и велела пострадавшему лечь. Растерла ему щиколотку мазью и туго забинтовала. Тем временем Ману, никого не спрашивая, налил всем по большой кружке бочкового пива и рюмке кальвадоса. Никто не возражал. Кроме Ингрид.
— Что это за место?
— Кафе, что же еще, — отвечал Малыш Луи.
— Я не о том спрашиваю. — Ингрид обернулась к Ману.
— Это наш штаб, — объяснил он. — У нас с Зазой дружба по гроб жизни. Мы знакомы лет тридцать, ведь так, Заза?
— По меньшей мере, — отвечала хозяйка.
— А со мной-то что будет? — забеспокоился калека.
— У вас просто растяжение. Сегодня заночуете здесь, а завтра встанете на ноги. Через две недели вы об этом и не вспомните.
— Издеваетесь?
— Не смей грубить Зазе, парень, — прикрикнул Ману. — А не то мы тебя, извращенца, сдадим легавым. То-то твой хозяин обрадуется. Не видать тебе больше парижских тайн.
