– Нет, думаю, что нет, иначе меня здесь не было бы. Ну а что насчет плюща?
– Что в вашем представлении олицетворяет собой плющ? – Он ловко увернулся от ответа и вместо этого сам задал ей вопрос. Как, миссис Мур сказала, его зовут? Чад? Нет, Чаз.
Она застонала, когда он задел болевую точку у нее на шее. В это место ее страстно целовал Тим. Чаз снова вежливо извинился, но на самом деле ей были нужны не его извинения.
– Плющ цепляется, – сказала она, размышляя вслух, пытаясь отвлечься от боли и сосредоточиться на вопросе. – Он расползается повсюду и украшает сад. Плющ в общем-то всем нравится, если только он не вылезает за пределы отведенного под него участка. О-о, здесь больно.
– Прошу прощения, мадам. – Он стал массировать менее болезненный участок. – Вы говорили о том, что плющ – приятное растение.
– Да, пока он растет на отведенном для него месте.
Миссис Мур снова прервала свое вязание.
– Плющ задушит все остальные растения в саду, если позволить ему расти где придется, – практично заметила она.
Неожиданно глаза Пруденс наполнились слезами.
Раздался голос человека, которого она воспринимала как представителя Индии и всех дальних стран, носителя чуждой философии.
– Есть в вашей жизни что-то или кто-то, кто цепляется за вас, как плющ? Кто-то, кто вырвался из предназначенных ему пределов и душит вас до смерти?
Пруденс замолчала. Она погрузилась в раздумье, наблюдая за игрой теней на ткани полога. Странно, что эти простые вопросы в сочетании с прикосновением рук массажиста к ее спине и плечам помогли ей расслабиться душевно и физически, избавиться от напряжения, неловкости, отчаяния. Руки, массирующие ей спину, казалось, проникали в глубь ее тела и души, выявляя скрытую истину.
– Может быть, и есть, – тихо ответила она и закрыла глаза. Подступившие слезы оставили у нее на щеках две широкие влажные дорожки.
Пруденс Стэнхоуп вышла из влажного тепла бань Махомеда пружинящей походкой. Перед глазами у нее все еще стоял огород, нуждающийся в прополке. Усилием воли она прогнала этот образ. Оказавшись на свежем воздухе и освободившись от липкого жара бань, щупающих рук, каверзных вопросов и тревожащей душу попытки заглянуть в неизвестное, она увидела, что на улице неярко светит солнце, ласковое, как легкое прикосновение руки к ее плечам, которые все еще немного побаливали. Налетевший ветерок растрепал ее заново причесанные волосы, подхватил концы завязанного у горла шарфа, и они нежно коснулись шеи. Морские волны бились внизу о камни, и их шум показался ей голосом, зовущим ее беззаботно, как ребенок, побродить по берегу, намочив ноги в набегавших волнах. Может, спокойное удовлетворение, испытываемое ею в этот момент, и было тем недостижимым состоянием расслабленности, о котором говорил массажист? Может, она поймала его, как ловят иной раз рукой бабочку?
