Наш гостеприимный друг вдруг вскочил с места и побелел:
– Кажется, Святейший вернулся, – беспомощно проговорил он.
– Бежим! – шепотом сказала я. Муж сделал огромные глаза – те самые, которые так велики у страха.
Мы принялись в панике куда-то бежать: от окна к окну, от двери к двери, то вместе, то врассыпную. Это напомнило мне известный сюжет «Бобик в гостях у Барбоса». И, кажется, там все заканчивалось тем, что обоим влетело.
Наконец мы выскочили на лестницу и оказались как бы уже вне патриаршей территории – возле кабинета нашего друга…
– Надо же, он сегодня в Илье Обыденном собирался служить, а наверное, плохо себя почувствовал, вернулся, – все пытался на ходу найти объяснение испуганный иеродиакон.
Шум за окнами между тем затих, возня улеглась, в доме водворились прежние тишина и покой. Мы выглянули во двор – он оказался пуст, ворота закрыты.
– Искушение, – поежился наш друг. – Никого. Вот как лукавый может напугать, смутить…
– А что было бы, если бы патриарх и в самом деле вернулся и застукал нас там? – спросила я.
Он невозмутимо пожал плечами:
– Ничего. Вы бы попросили у него благословения. Ну, теперь вы хоть что-нибудь поняли про него? Почувствовали этот дух?
Но бывали у нас с нашим другом и курьезы. Звонит нам как-то раз по телефону некий господин и говорит:
– Нельзя ли отца (ну, предположим) Дмитрия?
А трубку взял мой папа, и поскольку моего брата, а его сына зовут (ну, предположим) Митей и, следовательно, папа мой и есть «отец Дмитрия», то он и говорит:
– Слушаю вас.
Голос в трубке закашлялся и, наконец, неуверенно произнес:
– Дмитрий?
– А его нет. Он только что поехал к жене.
– Простите, к кому? К чьей жене?
– К своей…
– Как! А он что – разве женат?
– Давно уже, у него и дети есть.
– А-а, – тоскливо протянул голос, и в трубке раздались гудки.
И папа, наверное, тут же бы и забыл об этом странном собеседнике, если бы через несколько минут у нас не появился наш иеродиакон:
– А мне никто не звонил? – спросил он почти сразу.
Мы отрицательно замотали головами, и вдруг папа как-то напрягся, покраснел и, сконфузившись, сказал:
– Кажется, я вас только что подвел под монастырь. – И припомнил весь этот водевильный диалог.
И действительно, в конечном счете вышло так, что наш друг, который так горячо и талантливо воспитывал нас для жизни в Церкви, за это пострадал, претерпел напраслину, клеветы и доносы, был отправлен в Лавру на послушание гостиничника, то есть именно и получилось, что мы его «подвели под монастырь».
