Эдек видел, как сжались тонкие губы парня. Теперь он пожалел, что сказал ему это. Черт его знает, что он готов сделать.
Здзих вздохнул. На щеках, покрытых редкими веснушками, выступил пот. Пальцы сами собой сжались в кулаки. Зажатые в ладонях стебельки травы запахли терпко и свежо. Рыжеватая прядь волос упала на наморщенный в глубокой задумчивости лоб мальчишки. «Теперь это может пригодиться, — повторял он про себя. — Теперь это может пригодиться».
— У меня будет оружие! — сказал он твердо, с уверенностью. — Понимаешь, Эдек, у меня будет оружие…
В его голове возник конкретный план. Кто-то, конечно, должен ему помочь. Только кто?
Но и на этот вопрос у Здзиха уже был готов ответ.
Юрек аккуратно сложил газету и как раз засовывал ее во внутренний карман пиджака, когда за окном раздался условный свист. «Ага, секретное дело», — подумал он и взглянул на мать, хлопотавшую на кухне. Казалось, она ничего не заметила. Юрек знал, что она не любила эти «таинственные» сигналы. Она начинала беспокоиться, опасаясь за каждый шаг Юрека, за все, что происходило не у нее на глазах. Естественная, материнская любовь к сыну усиливалась чувством ответственности за его судьбу перед отцом, оставшимся далеко отсюда, во Франции. Здесь, в Польше, они были вдвоем. Случилось так, что летом 1939 года они приехали на родину навестить родных. Мать и сына война застала в стране, из которой они когда-то уехали в поисках работы. Был в этом какой-то злой рок. Родина проводила их нуждой и голодом, а через несколько лет встретила войной.
Юрек беспокойно покрутился и выглянул в окно:
— Мама, я пройдусь.
Она хлопнула дверцами шкафчика в кухне, повернулась к нему.
— Что, ты уже там понадобился?
— Нет, я просто так…
— Я же слышала, там кто-то свистел.
Значит, все-таки слышала, Юрек-то надеялся, что тихий свист дойдет только до его ушей.
— Иди, иди, находишься, тогда увидишь…
Она знала, что попытки удержать сына в таких случаях безуспешны. Всегда это кончалось ссорой, и Юрек все равно уходил, к тому же обиженный и злой.
Здзих с нетерпением ждал его.
— Копаешься, как старая баба.
— Знаешь, не мог быстрее.
Они пошли вдоль улицы. Здзих кусал губы, искоса посматривал на Юрека, не решаясь начать настоящий разговор.
— Виделся я с Эдеком, — начал он издалека.
— Ну?
— Здорово у партизан! — бросил Здзих неохотно.
Юрек не ответил. «Болтовня! — подумал он. — Будто я не знаю, что здорово».
— Ну и что? — отозвался он после долгого молчания.
