— А ты пошел бы?
Юрек остановился у изгороди, пальцами дотронулся до штакетника.
— Мы уже раз ходили.
— Но теперь уже по-настоящему.
Некоторое время они шли молча. Вдали поднимались строения островецкого завода. Здзих смотрел в их сторону.
— Знаешь, я тоже не хотел бы, как в прошлый раз… От нас зависит, чтобы получилось иначе.
— Где там, зависит…
— Понимаешь, без оружия не получится, — продолжал Здзих. — А вот будет у нас оружие, тогда другое/ дело.
— Мудрец. Да только где взять?
Здзих ждал этого вопроса. Он остановился и еще раз испытующе взглянул в лицо товарища.
— Юрек, — произнес он медленно и серьезно, — не отказался бы ты от налета?
— От чего?
Здзих слегка коснулся его плеча. Навстречу им шел паренек их возраста. Поравнявшись с ними, он бросил взгляд в сторону Здзиха и небрежным жестом поднес руку к шапке:
— Привет!
— Привет…
— Что это за тип? — спросил Юрек, когда тот исчез за углом.
— Его зовут Петрушка. Удрал из юнаков.[3] Трясется, что немцы его снова накроют.
— Давно ты его знаешь?
— Так себе. Ну, так как насчет налета? — вернулся он к прежней теме. — Хочешь?
— А что мне хотеть?
Здзих огляделся вокруг.
— Понимаешь, — таинственно зашептал он, — я знаю одного веркшуца.[4] У него такой вальтер! — Он показал большой палец правой руки. — Стоит его сделать.
Юрек смотрел на него с недоверием. В первую минуту ему показалось, что Здзих говорит несерьезно. Но стиснутые губы и блестящие глаза Здзиха свидетельствовали, однако, о том, что он совсем не шутит. Юрек заколебался. Обезоружить — это была уже серьезная и опасная операция. Этого они еще не пробовали. Расклеивание плакатов, разбрасывание в заводских помещениях листовок — все это стало уже привычным, но обезоружить охранника — это было для них чем-то совершенно новым. Юрек заколебался.
— Так как? — наседал Здзих.
Но Юрек все еще не решался. Все в Здзихе внушало ему уважение. Он не хотел оказаться трусом. Он верил ему и полагался на него. План Здзиха был смел и заманчив. К тому же это была бы их первая боевая операция. Юрек раздумывал еще минуту, потом протянул руку:
— D'accord![5]
— Эх ты, француз! — Здзих стиснул его ладонь. — Дакор!
В эту ночь Юрек не мог заснуть. Мысль о завтрашней операции будоражила его. Он старался представить себе все в самых мелких деталях, которые, однако, при попытке конкретно уловить их размазывались, превращались в полусонные видения. В такие минуты Юрек широко открывал глаза, вглядывался в темную комнату, с трудом стараясь вновь заснуть. Утром он проснулся с головной болью. Мать испытующе посмотрела на него.
