— Вы в нашем военно-историческом архиве уже поработали?
— Да.
— Значит, общую обстановку представляете?
— В общих чертах…
— Изучите не в общих чертах, влезьте в мелочи, в документы не только армейского или дивизионного масштаба — копайте в архивах батальонов, рот, — тогда доищетесь, тогда сможете выстроить точный маршрут. Цепляйтесь за расположения санбатов. Милинко, как я помню из письма Игорька, получил отпуск в связи с орденом и легким ранением, вроде б так?
— Я поражаюсь вашей памяти, — сказал Тадава.
— Напрасно. Привычка — вторая натура. Это нарабатывается профессией, иначе невозможно писать… И потом, вы считаете, что старик совсем готов? Мозг умирает в последнюю очередь, дух как-никак. Поначалу, — он хохотнул, — отказывает нижний этаж… Так вот, установите все медсанбаты, все регулировочные пункты, где базировались военторги, откуда шли эшелоны в тыл. Нанесите эти данные на карту, и у вас возникнет перед глазами картина. Повстречайтесь с ветеранами — кое-кто еще остался, не все мы уже повымирали. Найдете, если только приложите все силы… Что же касается вашего вопроса о власовцах в Бреслау… Очень интересный вопрос… Туда были брошены звери — понимаете? Звери, готовые на все. Они боялись нашей победы больше, чем иные немецкие генералы. За каждым из них кровь, палачество. Одно слово — иуды. Я подобрал много материалов об этих мерзавцах… Можете познакомиться в академии, я позвоню, скажу, что придет симпатичный грузин, вам покажут… Я не успел, увы, дописать… Вряд ли успею…
Серафима Николаевна, изредка поглядывавшая на часы (сидела у окна, не мешала разговору мужчин, будто и нет ее), сказала раздраженно:
— А кто это за вас сделает, хотела б я знать, Трифон Кириллович?
— В общем-то — никто… Впрочем, что это я?! Конечно, кто-нибудь да сделает, но я был очевидцем. Невероятна разница между документом о событии и свидетельским показанием очевидца! Почему в Бреслау? — повторил он, взял шланг с кислородом, подышал, приложив к губам черный зловещий респиратор, и продолжил: — Потому что Бреслау — это польский город Вроцлав. Понимаете?
— Нет.
— Гиммлеру надо было бросить именно власовцев на защиту древнего славянского города от наступавших славян. Вдумайтесь в меру унижения: «Вы, «русская освободительная армия», одетая в наши шинели и вооруженная нашими автоматами, будете защищать от русских Вроцлав, который на самом деле есть Бреслау и должен им навсегда остаться». Унижение — всегда прямолинейно, как бы его ни пудрили. Унижение такого рода поставило Власова и его соединения в положение холуев, и они согласились на это холуйство. Почему съезд «Комитета за освобождение народа России» Гиммлер приказал провести в Праге, в славянском опять-таки городе? Для того, чтобы показать чехам: «Вот как мне служат славяне, берите с них пример. Сыты, обуты, при оружии — торопитесь, чехи, а то будет поздно!» Гиммлер в середине сорок четвертого еще верил в возможность
