Дрангаз приложил палец к губам.
Однако немного погодя дверь вверху приоткрылась, показалась длинноволосая голова, и в подвал ворвался хриплый голос:
— Уходите, люди, проваливайте! Исчезайте сию минуту, чтоб потом нас не проклинать!
...Гм, а это что значит? Теперь поднял голову и старый Капанов. Но Дрангаз припер дверь: куда сапожникам идти в такое несуразное время? Хуже, если их поймают как раз теперь, когда творится невесть что.
Очевидно, Дрангаз кое-что знал.
Ну, это его дело!
— Дрангаз, полыновки!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Дрожит белая ночь от трубного воя и грохота барабанов. Кажется, будто пули стучат по крышам, кажется, что вторгаются в город орды вражеские. Запираются ворота и двери домов; вспыхивает и гаснет свет в окнах. Кое-где опускаются старые, прогнившие, не закрывавшиеся много лет ставни. Да, всегда так бывало — из века в век, во все века!
Или нет, не всегда было так. Это что-то новое, совсем новое. Впрочем, всегда бывает ново, ново и страшно, когда землю устилают трупы.
...На базарной площади, среди города, поднялся столб дыма, разросся в черное облако, и вскоре заиграли языки пламени.
Белая ночь накалилась, стала красной.
Трубы истерически затрубили тревогу.
— Пожар!
Раздались выстрелы. Зачастили. Поднялся рев и потонул в женских криках:
— Господи, убивают! Опять убивают! Зверье!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Малевцы ползли вдоль заборов гуськом, озираясь, низко держа карабины.
Возле переулков, в тени фруктовых деревьев, собирались в кучу, осматривали соседние дворы.
— А можно было и без пожара, Васил, а? Маху дали.
Длинноволосый был вожаком. Он шел пригнувшись, сопя, то и дело оглядываясь на огненный столб посреди города... Страшно, беспричинно страшно. Малевцы задыхались, и все же их разбирало любопытство.
— А где невеста, Васил, а?
Длинноволосый не отвечал. Может быть, и не расслышал: оглушительна военная тревога.
Потом вдруг все стихло, словно кто-то оборвал трубные звуки и барабанный бой.
И забились сердца. Но ничего. Сейчас только бы выбраться из города, только бы опередить солдат!
— У-ух, вот-вот сердце лопнет... На войне не было так страшно. Почему это, Васил, а?
— Да, тогда стреляли вам в спину.
— Правда, что было, то было, хи-хи-хи!
Вошли в густой сад. Длинноволосый постучал по своему карабину. Малевцы присели.
— Свадьба!
Слышались шаги, кто-то прошептал:
— Пожар!
Новые перемешались со старыми. Заспорили. Длинноволосый не верил своим глазам: тридцать человек!
