Но все-таки Соня победила, предсказание состоялось. И начали с меня:
— Вот видишь, — торжествующе закричала Соня, — все видите, какой скучный человек затесался к нам: не верит в чудо!
От ее алой кофты, озаренной вспышками огня, распространялся тревожный отсвет, лицо ее пылало и даже крутые завитки коротких волос казались горячими, как стальная стружка под резцом. Маленькая взбалмошная фея непритязательного веселья. Фея? Ну, нет.
— Ты похожа на уголь, вылетевший из печки. И шипишь так же.
Продолжая веселиться, Соня согласилась:
— Ага! Если на уголь плюнуть, он зашипит. Это ты не про себя? Ну ладно, слушай. Теперь мне все ясно, кто ты и что тебя ждет. Ты будешь самым скучным актером в самой скучной пьесе. Вот тебе!
5
Дня через два или три я остался после уроков, чтобы доделать стенгазету. В школе стояла непривычная тишина, и только где-то в соседних классах уборщицы домывали полы. До меня доносились их голоса. Потом послышался стук. Загремел засов, кто-то пришел.
Скрипнула дверь. Явилась Соня Величко. Что ее принесло?
— Все еще сидишь? — спросила она.
— А то ты не знаешь?
— Никто не заходил?
— А ты кого ждешь?
— Никого я не жду, — ответила Соня, и мне показалось, что она смутилась. Конечно, только показалось.
Склонившись над стенгазетой, разложенной на учительском столе, я старался не замечать Соню, а она, размахивая своей ушанкой, начала объяснять, как попала в школу в такой неурочный час. Совершенно, оказывается, случайно:
— Из города иду, перемерзла вся, до основания. Погреться забежала. И еще одно дело есть.
Я взял кисточку и начал набирать краску, давая понять, что мне совсем не интересно знать, как Соня попала в школу. И она, конечно, все понимала, но хотела настоять на своем. Три дня на меня даже и не глядела, а тут, пожалуйста, разговорилась:
— Горком собирал всех секретарей ячеек по очень важному вопросу. Очень большое дело предстоит.
Стоит, покачивается, размахивает ушанкой, думает, что сейчас я начну расспрашивать, какое это большое дело. А я в это время вырисовывал почтовый ящик, который полагалось помещать в конце газеты, когда не хватало материала.
— Очень ответственное дело: насчет подарка Ленину. Деповские ребята взялись восстановить паровоз. Ну, мы, конечно, с ними, как всегда.
— Да — сказал я, — новость. Этот паровоз уже третью неделю как в депо стоит. На домкратах.
Она бросила шапку на парту.
— Не воображай, пожалуйста. Я это тебе как редактору говорю. Надо в этом номере поместить. «Наш подарок товарищу Ленину! Все за работу!»
