— Вот, — сказала она, — теперь мы сестры. Навеки вместе. Что бы ни случилось. Правда?
Я кивнула, по-прежнему молча. Не знаю, что именно лишило меня дара речи — страх или любовь. А может, то и другое разом. Думаю все-таки, что и то и другое.
— Идем, — приказала она. — Впереди у нас долгий путь.
Одежду мы упаковали еще днем и тогда же принесли в прицеп. Моя была плотно утрамбована в небольшом чемоданчике бурого цвета, который моя мама собрала для меня всего пару недель назад. Не очень удобный багаж для побега, а тем более для пересечения сельской местности. Моя вязаная игрушка, черная собачка по кличке Тенек, в чемодан не поместилась. Я намеревалась нести ее в руках. Тенек взирал на меня непроницаемо, в его стеклянных глазах ничего не отражалось. Я любила его больше всех на свете — после мамы, папы, а теперь и Беатрикс.
В тот вечер быстро стемнело. Когда мы вышли из прицепа, захлопнув за собой дверь, тьма была уже кромешной. Мы повернулись спиной к ферме, покидая ее навсегда, и углубились в лес. Беатрикс держала меня за руку. В полной тишине раздавался только звук наших шагов и резкий треск веток под ногами.
Сейчас я знаю — по крайней мере, думаю, что знаю, насколько вообще можно знать такое наверняка, — что она и не собиралась вести меня домой. Беатрикс прожила на свете достаточно долго, чтобы понимать: двум маленьким девочкам ни за что не добраться пешком до дома моих родителей. Но я этого не понимала и верила ей. А кроме того, мы теперь были кровными сестрами.
Продравшись через лес, мы пересекли последнее из принадлежавших дяде Оуэну полей. Затем мы шли, наверное, около часа, но мне почудилось — всю жизнь. Беатрикс хорошо знала окрестности и маршрут составила хитро: его траектория описывала почти идеальную окружность. Когда мы оказались на поляне, я взмолилась об отдыхе. Мне и в голову не могло прийти, что поляна находится чуть ли не в двух шагах от фермы, я-то думала, что мы забрели в дикую глушь.
Мы улеглись на землю, я крепко обнимала Тенька. Облака рассеялись, и луна словно ртутью облила все вокруг. Я не могла унять дрожь. Мне было страшно, а теперь я еще и устала и держалась из последних сил, но — кругом было так красиво. Я это чувствовала даже тогда. Беатрикс положила руку мне под голову, и я тесно прижалась к моей кровной сестре. Так мы и лежали, глядя на звезды.
— Как ты думаешь, когда мы попадем туда? — спросила я. — Успеем добраться к полуночи?
А когда она не ответила, я задала другой вопрос, более всего не дававший мне покоя:
