– Холодно? – спросил Виктор, поправляя шарфик на Галине.
– Не жарко, – отшутилась Ермолина, доверчиво подставляя лицо заботливым мужским рукам.
– Я тебя отвезу, но зайти не смогу, точнее, не хочу, – сказал Виктор.
– Почему? – удивилась Галина и охнула от ужаса.
Женщина не должна навязывать свое общество мужчине, особенно в ночное время. На часах уже двенадцать, начало первого.
– Не хочу все испортить, между нами произошло главное – мы стали духовно близки, а сексом можно загубить хорошее начало, – произнес Виктор.
Галина распахнула глаза, пытаясь разгадать ответ. Первый раз она не могла понять Виктора. На всякий случай решила промолчать. Пусть решает мужчина. Это его прерогатива.
– Ты согласна? – спросил Виктор.
Он пытался разрулить ситуацию. И все делал правильно. Сложные вопросы обычно обсуждаются коллегиально. На семейном совете.
– Не знаю! Я впервые в такой ситуации, ни разу еще не была невестой, – пробормотала Галина, – и совсем не знаю, как себя вести.
– А я знаю, – воскликнул Виктор. – Ты поедешь к себе, а я к себе. Когда подыщешь квартиру, мы переедем вместе. В один день. И начнем все с нуля. Учти, от твоей расторопности зависит наше будущее, наша общая жизнь. Счет пошел, – пошутил Виктор. Ермолина разочарованно слушала его доводы, вполне разумные, но ей почему-то захотелось продолжения банкета. И не нужно заниматься сексом, который способен загубить все хорошее, если верить словам Виктора. Совершенно необязательно заниматься выяснением половых отношений, ведь можно тихо сидеть в темноте и вслушиваться в родное дыхание, держась за руки, ощущая близость друг друга. Но Виктор уже прощался, тихо поцеловал Галину в лоб, виски, нос. Ермолина ждала, затаив дыхание, когда Виктор поцелует ее в губы, но он не сделал этого, он прощался с ней, будто выполнял какой-то таинственный ритуал.
Вернувшись в чужую квартиру, Галина сразу уснула. Сказалась усталость. Страшные сны больше не тревожили Ермолину. А утром она поняла, что больше не чувствует присутствия Алексея Родина в своей жизни. Еще вчера она знала, о чем он думает, где находится. Любовь прошла. Связующая ниточка оборвалась.
* * *
Галина Ермолина лежала на спине. Едва слышалось легкое дыхание, чистое, свежее, юное. Девушка спала. Обнаженное, стройное, будто лакированное тело отливало, будоражило, манило, оно лежало на кровати, будто на витиеватой подставке, словно драгоценность, дивная и редкая. Алексей смотрел на неповторимую линию бедер, изгиб талии, высоко вздернутую грудь и восторгался этим зрелищем. Немое восхищение отнимало возможность дышать, думать, Родин мог лишь чувствовать. Он прикоснулся к женскому животу, осторожно, одним пальцем провел по впадине и ощутил толчок. Галина отзывалась на ласку, она просила, молила, требовала и ждала благословенного мига, когда Алексей проявит желание. А Родин нарочно сдерживал порыв, он хотел насладиться красотой, досыта, допьяна, до донышка. Так смотрят алкоголики на стакан, наполненный спиртом, они боятся смертельного конца, но жажда сильнее разума, и безвольная рука жадно тянется к смертоносному напитку, чтобы напиться вдребезги, утолить желание, а там будь что будет. Родину хотелось утонуть в Галине, как в омуте. Он притиснул пальцы к пупку, надавил ладонью на живот. И ему показалось, что он погрузился на дно живительного источника. Там, глубоко внутри, кипит настоящая жизнь, творятся невообразимые процессы, совершается невиданное колдовство. И в этом адском вареве бесповоротно гибнет последний разум Алексея Родина. Галина вдруг открыла глаза.
