— Ладно, Витька. Не скажу. Иди, купайся.
Утро положительно становилось все лучше и лучше! Я с удовольствием походил по бережку, поговорил о погоде с пастухом, который пригнал на водопой стадо кроликов. Витька, как и положено нормальному ребенку, плескался в затоне. И вдруг я услышал его тревожный вскрик!
В мгновение ока я оказался на берегу, куда уже выбрался Витька. Из левой ноги у него текла кровь.
— Ничего, ничего, — бодрился Витька.
Но я — то видел, как он испугался и побледнел!
Пятка оказалась разрезана осколком стекла. Хуже того — в ранку попал ил.
— Садись, горе ты мое луковое! — прикрикнул я на Витьку.
А сам крепко взял его за пятку и принялся отсасывать грязь из раны. Сосать пришлось долго, пока затхлый привкус речного ила не сменился горячей соленостью мальчишеской крови. Периодически я сплевывал кровь в траву, приговаривая:
— Из-за тебя, монстра, вампиром каким-то себя чувствуешь…
Витька перестал морщиться и уже улыбался. Краем глаза я заметил, как к реке движется молочница со своими бидонами. Увидела нас — и, поджав губы, пошла ниже по течению.
— И что она все ходит, ходит! — возмутился Витька. — Противная какая-то тетка! Третий день как у нас поселилась…
Я перевязал ему ногу своим носовым платком, Витька влез в сандалики и бодро захромал к отцовской даче. Я пошел рядом, положив ему руку на плечо. У самого забора обернулся — молочница топталась на том месте, где мы купались. Усмехнувшись, я легко подсадил Витьку на забор.
— Володя! — укоризненно сказал я, когда мы попили чая с сушками, а Витька убежал в сад, нарвать на вечер малины. — Как ты мог, Володя?!.
Штурман Васильков опустил голову и взмолился:
— Святослав, не суди строго! Мы были уверены, что погибнем!
— Да я не про то, что ты завел ребенка. — Я махнул рукой. — Если уж честно — многие космонавты нарушают закон. Но почему ты не рассказал все мне? Мне, твоему лучшему другу! И, если уж на то пошло, начальнику отдела по контролю за детьми-монстрами!
— Потому и не сказал, — вздохнул Володя. — Я же знаю твой подход… чик-пык — и в анабиоз. До лучших времен. А он ведь живой, теплый… ему играть хочется, в речке купаться, рыбу ловить…
— Он мне похмелье снял, — мрачно сказал я.
— Ну вот, видишь! — Васильков достал бутылочку коньяка «Старый бушприт» и плеснул нам по рюмке. — Он добрый и хороший мальчик! Что… что ты говоришь, он сделал?
— Проявил монстрические способности! — отчеканил я. — И не важно, что с добрыми целями. Ты же знаешь, как оно все взаимосвязано? Опять сообщение: «Черные дыры, черные дыры…» А это Витька стрелял из рогатки.
