Дед Угу отвернулся от Михалыча, поудобнее устроился на пеньке, подозвал к себе барана и стал почесывать его за ушком приговаривая: «Ярка не ярка, баран не баран, старая овечка не ягнится, тут крест, тут крест, а тут чтобы черт не влез, первой, другой, согнул дугой; три, четыре - прискочили; пять, шесть - бьют шерсть; семь, восемь - сено косим; девять, десять - девок весить; одиннадцать, двенадцать - некуда деваться, шкуре коляновой на заборе болтаться…»
- Эй, дед, кончай там шаманить! Есть идея! Счас мы твою избу враз словим! Садись в машину!
Самодвижущая повозка произвела на консервативного Деда не самое лучшее впечатление – шумно, тряско, неприятно пахнет… То ли дело изба! Знай, на печи лежи – сама идет, да так ровно, что и отвары колдовские в крынках не колыхнутся. Но ее еще предстояло догнать и пленить, а пока что в лучах фар, сквозь скачущее месиво кустов и оврагов, лишь иногда мелькали деревянные углы улепетывающей со всех курьих ног постройки. Раззадоренный погоней Михалыч не жалел железного коня – с разгону ухал в буераки, продирался тараном через густой подлесок. В конце концов, техника победила – загнанная к краю глубокого оврага изба остановилась и угрожающе наклонила крышу, готовясь дорого продать свою деревянную жизнь. Дед Угу проворно выскочил из машины и осторожно стал подходить с своенравному строению приговаривая: «по кусту, по насту, по липову мосту, по лебедю крыласту, жучик, ключик, стой-постой!». Изба выпрямилась и замерла.
- Ну что ж, добрый молодец, отработал ты слово свое. Возвращайся на поляну, бери барана, да из лесу-то и проваливай – не место здесь людям.
- Эй, дед, почему барана? А как же Коляна-то обратно? Ты уж пошамань чуток, верни другана обратно!
- Нет уж, добрый молодец, не буду я ничего делать. А в следующий Новый Год обратится твой друг обратно в человека, как только полночь пробьет. Так что придется тебе годик барана потерпеть – чтобы память обо мне крепче была, да чтобы больше в заветный лес мой сунуться охота не приходила!
Дед Угу лежал на теплой печи и наслаждался долгожданным покоем. Новогодняя ночь подходила к концу и в лесу постепенно устанавливалась привычная морозная тишина, прерываемая только доносящимися издалека криками:
- Ну, ты, баран, елки зеленые! А ну лезь в багажник, Колян! Ну ты че, русского языка не понимаешь что ли? Лезь, лезь – я тебе овечку в городе куплю. Или две. Сена, там, или что вы жрете… Ну лезь Колян, не тупи! Ох, встретили Новый Год, елки зеленые…
